Книга Залес. Противостояние - Салли Эверс

Ей хотелось вытеснить из памяти этот момент, заменив его другим. Мардар никогда не стал бы предметом ее мечтаний, но он был по-своему добр к девушке и заботлив. Он сохранил ее тайны и поведал свои, не страшась открыться перед служанкой.

Их связывала дружба и судьба, но никак не любовь.

Наяда подтянулась, чтобы достать до губ Мардара, она поцеловала его в острый подбородок, высокую скулу, запоминая черты лица господина, наконец она нашла его губы и остановилась в нерешительности. Она не станет поступать так, как с ней поступил Хеуд, она никогда и ни с кем не поступит так же.

Мардар нежно обнял девушку, чуть играючи прикасаясь к ее мягким губам, на его лице играла улыбка.

Убежденный, что ссора позади, мужчина прикрыл глаз, целуя Наяду. Этот поцелуй совсем другой, наполнен нежностью и тягой, он высвобождал, облегчал страдания и залечивал старые раны.

Наяда назвала бы такой поцелуй целебным. В нем не было страсти или желания. Почувствовав в своем рту язык Мардара, она резко отстранилась, покачав головой.

Господин усмехнулся, понимающее и беззлобно, отпуская девушку.

— Я буду ждать, — тихо сказал он на прощание.

— Я вернусь, — соврала Наяда, отворачиваясь.

15 Побег

Если отбросить негатив произошедшего, то день выдавался чудесным, слишком чудесным для раннего лета.

Наяда гордо задрала подбородок, проходя через ворота поместья, на солдат она старалась не смотреть, они все еще вызывали у нее весьма смешанные чувства.

Очень долго ей не предоставлялось возможности выйти за пределы богатого дома, тем более одной.

Одна.

Девушка тихо засмеялась, наслаждаясь мгновением свободы. В плаще ей быстро стало жарко, но вместо того, чтобы снять его, Наяда закуталась плотнее. Пусть ее сочтут ненормальной, зато не заметят под плащом оружия, когда она понесет его в поместье.

Не торопясь, будто новорожденный олененок, она шла по широкой тропе, ведущей от поместья к стене города и подставляла лицо палящим лучам солнца.

В некоторых местах трава успела пожелтеть, пыль на дороге поднималась от любого движения, в остальном лето украсило природу, обозначив свои права достаточно рано. В некоторых местах по обочине дороги еще виднелись весенние лужицы от растаявшего снега, сейчас они смешались с грязью и выглядели как пятно на безупречном холсте.

Наяда не хотела торопиться, оказавшись на свободе, она ощутила острую необходимость надышаться воздухом до того, как придется вернуться и окунуться в душную атмосферу интриг. Девушка повторяла себе, что это ненадолго, полдня отделяло ее от побега. Какие-то несколько часов, но ощутив на коже дуновение теплого летнего ветерка, она уже не могла заставить себя вернуться. По крайней мере, не так быстро.

Она обернулась, чтобы увидеть поместье издали. Так дом выглядел менее удушливым, самый обычный дом, богатый, облагороженный, но не опасный. Однако его внутренности в количестве четырех человек, обитающие в самом обычном доме, нависли грозовым облаком над Хортом. Словно дом с приведениями, не иначе.

Вспомнив время работы в доме охотников, девушка поняла, что многое зависит от хозяев. Царившие веселье и вечный праздник, песни и открытые разговоры не шли ни в какое сравнение с картиной в городе или в поместье лорда.

Уже давно Хорт стал похожим на руины, мрачный, в нем редко появлялись проблески веселья и счастья. Причина этому была одна. И имя ей Лорд Дамир, лет пять назад нацелившийся на место отца.

От травницы Наяда знала, что до этого момента Хорт хоть и обеднел заметно, но оставался радостным. Дамир нес за собой лишения, сулившие людям голод и наказания, но зачем?

Проходя мимо посевов, девушка остановилась, выискивая взглядом старых знакомых. Сейчас появление фермера Лоуита и его сыновей обрадовало бы. Но на первый взгляд поле пустовало.

Обычно на полях уже во всю велись работы, урожай засеивали по весне, сейчас его должны активно удобрять, к вечеру, чтобы не пожгло солнцем, обязательно польют. Для этого задействовали многих жителей города. Каждый год часть посева умирала, нужда в нем обострялась сильнее, поэтому и люди привлекались к дешевому труду активнее.

Наяда вспомнила, как сама трудилась на Лоуита. Это время можно было бы счесть беззаботным, единственной проблемой, которая занимала ее тогда, была еда.

Заметив всего несколько человек, лениво прохаживающихся около посевов, девушка не удивилась. Самая жара, Лоуит отпустил всех по домам, работа возобновится вечером.

Ставни в доме фермера плотно закрыты, сам Лоуит либо прохлаждается в таверне, либо прилег на дневной сон, а его сыновья болтаются без дела, в принципе два рослых оболтуса часто слоняются туда-сюда, словно неприкаянные души, пока отец их не заметит и не польет отборной руганью за разгильдяйство.

Так просто было бы остаться в городе, работа рано или поздно нашлась бы, а пока Наяда могла рассчитывать на щедрые дары леса. Но тогда она осталась бы грязной девчонкой, знающей лишь как гнуть колени перед господами. Она несколько лет прожила на границе города и леса, и даже не знала названия того самого леса, который часто кормил ее.

Мардар упорно подсовывал под ее нос карту местности и показывал на лес, реки и прочие «достопримечательности». Теперь девушка знала, что жила рядом с рекой Утапорис, протекающей почти через весь лес Аидрас, каждое утро она умывалась в притоке Утапориса под названием Легуун. Этот небольшой, но полноводный приток насыщал водой весь Хорт.

Раньше Наяда мыслила намного уже, не отличалась грамотностью. Младший господин заметно поправил это. Проходя мимо фермы Лоуита, Наяда знала, как она обозначена на карте — «Смеющиеся початки». Девушка была уверена, за название ответственен один из сыновей фермера, не блещущий умом.

И конечно же лесопилка Ратамо, дающая неплохой доход Холгару и его жене Лиовере. Получая небольшой процент с продаж в столицу и Доар, лесник может позволить себе жить намного лучше остальных горожан и заиметь аж четверых детей.

Она знала абсолютно всю местность Хорты, могла бы пройти с закрытыми глазами, но теперь всматриваться в привычные вещи стало интереснее, ведь она знает намного больше. К примеру, старый грот под названием Стылая Пустота на северо-западе от города, в старые времена он назывался Кали Фенеук, что означало «Кровь битвы». Непримечательный сейчас, грот наводил страх и ужас на людей в былые времена, а все потому, что тогда люди не разучились еще верить в богов и считали самое обычное место божественной западней, откуда попав никто не мог выбраться. К Стылой Пустоте подносили дорогие дары, окропляли землю у входа кровью животных.

Или взять лес Аидрас, прекрасный, обширный. Но не одинокий. Он граничит с двумя другими, в местах, где одна порода деревьев плавно перетекает в другую, видны кусты с сонными ягодами. Раньше считали, что это тоже не просто так. Два других леса носят гордые названия, один в честь воина из Хорты, показавшего на войне настающую отвагу, — Ориген. Второй в честь предка короля Сайвоса, нашедшего в том лесу свою судьбу, — Флор.