Книга Начало игры - Алексей Ильин

Ее спутница пожала плечами.

— Просто…

— Да забей уже, — махнула рукой Алиса. — Живые, мертвые… Зато ты патронами разжилась. Идём. А юбка классная. Моя так не разлетается. Покружись еще?

Айя крутанулась, любуясь, как плывут по воздуху пышные складки. Главное — не смотреть на лужи крови — блестящей, красно-черной. И на парня с отрубленной рукой. Он все равно потерял сознание. Уже даже не дергается.

— А гляди, как у меня! — Алиса весело закружилась среди окровавленных тел, синий подол надулся колоколом.

— Здорово!

— Но твоя лучше.

Айя поддернула на плечах рюкзак:

— Идём?

— Ага, — Алиса, поправила на голове атласную ленту. — Да не загоняйся ты из-за полудурков. Вот уж чего на улицах полно.

Ее спутница усмехнулась. Что верно, то верно. А патроны никогда не лишние. Отец говорил, мол, глаз не подведет — рука не дрогнет, лишь бы был магазин полон. И больше Айя о нем ничего вспомнить не могла, как ни пыталась.

* * *

Голограммер транслировал одну проекцию за другой. Эледа отсматривала на перемотке уже третий или четвертый час записей. За это время не по возрасту мелкая, тощая и прыткая девчонка успела повзрослеть и вытянуться. Волосы у нее отросли, а из беснующейся злобной твари она превратилась в инфантильного подростка, изо дня в день, либо поглощающего книги, либо просматривающего древние фильмы и мыльные оперы.

Как водится, базис закладывали самый гуманистический. Что еще нужно, чтобы создать примерного работягу? Низкий уровень агрессии, смирение, неконфликтность, ответственность, порядочность, граничащую с идиотизмом, жалостливость… Кое с чем Эледа бы поспорила, но образец номер две тысячи шестьдесят восемь и впрямь был крайне буйным, поэтому понятно, что программисты перестраховывались.

В итоге дерзкую уличную дрянь превратили в затюканную овцу. Овца мучилась головными болями, кротко принимала пилюльки, шептала на сеансах терапии о том, как себя чувствует, ела, что давали, то есть безвкусную синтетическую бурду, и читала, что подсовывали, то есть возвышенную классику. Похоже, книги заменили ей провал в памяти длиной то ли в двенадцать, то ли в тринадцать лет. Иногда овца смотрела в одну точку, и это могло продолжаться часами. Иногда металась во сне. Но никогда не плакала.

В общем и целом ничего интересного. Записи велись для фиксации психологических перемен. Но перемен, как верно заметил Спайк Дэвидсон, не было. Образец номер две тысячи шестьдесят восемь словно остановился в эмоциональном развитии. Неудивительно, что его вышвырнули отсюда пинком под зад в самый дрянной из имевшихся интернатов.

— Конечно, в результате перепрограммирования и произошедшего впоследствии сбоя мы были вынуждены констатировать неудачу. Но был один, безусловно, положительный момент: в процессе эксперимента у образца обнаружился забавный побочный эффект — фотографическая память. К сожалению, соответствующую программу мы закрыли за полгода до этого. Однако неожиданное свойство памяти позволило счесть образец не совсем безнадёжным. Школьный курс, необходимый для ее возраста, девочка освоила буквально за считанные месяцы, здоровьем обладала крепким. В общем, решили, что на выполнение простейших производственных задач вполне сгодится.

Эледа хмыкнула про себя и спросила:

— А какие-то еще побочные эффекты от вашей работы могут быть?

Собеседник развел руками:

— Стандартные. Обычно продолжительность жизни у людей с такой трансформацией сознания весьма низкая — десять-пятнадцать лет после проведенных манипуляций. Сами понимаете, вторжение в чужой разум и, тем более, внесение в него изменений — чреваты. К тому же у перепрошитых образцов редко, но случаются срывы, которые переходят в разного рода тяжелые психические отклонения, например, в аутизм или кататонический ступор.

Агент Ленгли постучал пальцами по подлокотнику кресла и спросил:

— А бывали случаи, когда к образцам возвращалась память? Полностью или частично. Насколько это возможно?

Спайк Дэвидсон покачал головой:

— Ни на сколько. Автобиографическая память не вернется, поскольку стерта. Ее нет. Если какие-то обрывки и сохранились, то могут всплыть короткими вспышками на рефлекторном уровне при определенных ассоциативных условиях, что, в свою очередь, лишь ускорит процесс самоуничтожения. Семантическая память, конечно, в норме, моторная память частично сохранена. Полное же возвращение замененной личности исключено. Если подобное случится (предположим невозможное), образец умрет от обширного кровоизлияния в мозг.

Мисс Ховерс подалась вперед:

— Вы говорите «при определенных ассоциативных условиях». Какого рода условия имеются в виду?

Инженер повел бровями:

— Ну, скажем, погружение в непривычную враждебную среду. Или, наоборот, возвращение в исходную. Эффект дежавю может что-то пробудить. Вполне. Но это чревато возникновением серьезных побочных эффектов: головными болями, носовыми кровотечениями, потерей ориентации… Как итог — мозг не выдержит нагрузки. Чем больше эпизодических воспоминаний всплывет, тем выше риск развития отклонений. Вообще, скажу вам честно, попади к нам данный биоматериал в более зрелом возрасте, с ним обращались бы куда бережнее и процесса киборгизации он бы не избежал, но в данном случае — в пубертатном периоде с такой нестабильной травмированной психикой…

После этого разговора Эледа и села за просмотр архивных записей. Села из чистого упрямства и желания понять, что же представляет собой Айя Геллан. На поверку оказалось — ничего. Безусловно, она была куда как интересна до нейропрограммирования и переработки сознания. То, что получилось после… Правильнее было бы называть биоматериалом созданную инженерами Айю Геллан, нежели девчонку, из которой ее сотворили.

Больше в «интернате номер сорок семь для детей с задержкой в развитии» делать было нечего.

Обратную дорогу Эледа провела в размышлениях, глядя в иллюминатор.

…По возвращении в интернат номер восемнадцать агент Ховерс в совершеннейшей задумчивости приняла душ, переоделась и собрала вещи.

Дальше находиться на месте происшествия было бессмысленно. Оставалось лишь дождаться доклада Батча, который активно напрягал свои связи в корпусе карателей, разыскивая Паркера Оутса. Эледа как раз закончила со сборами, когда телохранитель постучал в дверь и, прямо с порога, крайне довольный собой, сообщил:

— Есть. Нашел. Паркер Оутс сейчас в отпуске, но я сконтачился с ним по видеосвязи.

— Идем, — щелкнула пальцами Эледа. — Расскажешь. И сразу после этого вылетаем. Я хочу, наконец, попасть домой — к родной кровати, ванной, камину, хорошему горячему чаю и панорамному окну на ночной город.

— Э-э-э… — замялся Батч. — А Винс?

— Что — Винс? — холодно спросила девушка. — Он-то здесь при чём?

— Разве мы… э… не будем… его дожидаться? — осторожно поинтересовался собеседник.