Книга Цена ошибки некроманта - Дарья Кузнецова

— Служил у нас такой, — с непонятной интонацией пояснил некромант. — Я его застал, но совсем недолго, его тогда же и списали. А дело, случайно, не Марг вел?

— Марг. Но я все равно не понимаю, при чем тут это. Даже если этот Ферейн — действительно брат Дамара.

— Ты и сама прекрасно понимаешь, что слишком уж резкий вышел переход от сложной долгой интриги к грубой зачистке всех причастных лиц. Может, конечно, смерть этого… Юрда или как его? — не связана с твоим делом, но такие совпадения редко случаются. Так вот, переход этот намекает, что действовали два разных человека. Ну просто потому, что некто, не пожалевший денег, чтобы нанять тебе любовника и содержать его целый год, вряд ли стал бы мараться. Тем более его план провалился и твоя смерть уже вряд ли что-то изменит, скорее наоборот — окончательно убьет надежду на пересмотр.

— Как он хоть выглядел, этот Ферейн? — после короткой паузы спросила я, признавая справедливость рассуждения.

— Высокий, повыше меня, худой и жилистый, такой железный прут. Волосы светло-пепельные, нос приметный, крупный, птичий.

— По описанию очень похоже, — задумчиво подтвердила я. — Причем на них всех, там семейное сходство налицо. Думаешь, оно вот так совпало? Что это именно та семья?..

С Авером-младшим произошла история с донельзя банальным началом и поучительным концом: сын-бездельник богатого отца решил, что ему все можно, и, когда очередная девица, с которой он познакомился на вечеринке, сказала «нет», сделал вывод, что девица просто ломается, и изнасиловал ее. Отец, может, и откупился бы от самой девушки с ее родителями, и тем бы история закончилась, но все пошло наперекосяк. Сначала пострадавшая испугалась признаться, потом оказалось, что она забеременела. Но опять не призналась родителям, сходила в больницу, но аборт запретили по каким-то медицинским показаниям. И опять, вместо того чтобы поговорить с родителями, попыталась решить этот вопрос сама. Я так и не поняла за время процесса, боялась она их или просто была слишком самостоятельной.

И явилась она, на беду, прямо к Мелиту Аверу. Парень утверждал, что она пыталась его шантажировать и угрожать, все родные и знакомые девушки — что она была слишком принципиальной для такого. Но слово за слово, и Мелит девушку толкнул, а та неудачно упала.

Честно говоря, вот именно в этом я ему верила: для хладнокровного умышленного убийства у мальчишки кишка была тонка, тем более утром на трезвую голову. Но потом уже сам Мелит испугался и попытался представить смерть девушки как самоубийство, сбросив ее с путепровода на железную дорогу.

Учитывая, что между смертью и падением прошел почти час, у судмедэксперта не возникло ни единого сомнения в том, что это имитация. Началось следствие, а следаки у нас, что бы о них ни говорили пресса и обыватели, работают неплохо, особенно когда речь идет о трупе.

И если бы все ограничилось только непредумышленным убийством и его сокрытием, приговор вышел бы мягче, тем более что изнасилование через столько времени доказать уже не получилось бы: всех свидетельств о нем оказалось только утверждение закадычной подружки погибшей. Но за время следствия набрался еще десяток нарушений, от препятствий следствию и хранения наркотиков до нескольких эпизодов нанесения вреда здоровью, еще одного изнасилования и, наконец, сопротивления при аресте, при котором пострадал полицейский.

В итоге дело разрослось в несколько томов, и вместе со следствием все это тянулось почти три года. Да, какие-то эпизоды закрыли за примирением сторон, где-то доказательств, прямо скажем, оказалось недостаточно, но и того, что набралось, хватило по совокупности на восемнадцать лет.

К Мелиту Аверу я никакого снисхождения не испытывала и искренне считала, что он получил по заслугам. Отца этого малолетнего паразита мне было жаль, но умеренно и до первых вежливых угроз с его стороны: сам такого воспитал или, вернее, не воспитал. Тем более, как я со временем поняла, пекся Дамар Авер не столько о ребенке, сколько о своей деловой репутации, на которой сын-уголовник стал очень неприятным пятном. Такой действительно мог подложить мне свинью по имени Тамиан Юрд: эффективно и, даже если вскроется его причастность, привлечь не за что.

— Скорее всего, действительно такая вот ирония судьбы, — помолчав, отозвался Адриан. — Я точно помню, что у Ферейна была семья в столице, и семья эта была очень непростой.

— Но вы же мало общались?

— И это показательно, — выразительно двинул бровями Блак. — Чтобы мало с кем-то общаться там, нужны веские основания — слишком мало людей и слишком тесный коллектив. Его сторонились и недолюбливали, причем за дело, тип всегда был очень самоуверенным, заносчивым и беспринципным. И жестоким. То есть ничего такого он себе с окружающими не позволял, в маленьком коллективе это слишком рискованно, тем более в таком коллективе. Он же не дурак, понимал, что серьезных ошибок ему не простят. Но… Не знаю, как объяснить. Бывает вроде и ничего человек, но посмотришь на него подольше и понимаешь — дрянь.

— Такое впечатление бывает обманчивым, — возразила я скорее из любви к справедливости, чем действительно из протеста.

— Бывает, — не стал спорить Адриан. — Но тут особый случай, Ферейн — он… Хм. Ты знаешь, что духи могут чувствовать? Даже самые примитивные твари Разлома вроде грешников?

— Первый раз слышу, — озадачилась я.

— Ну, об этом не распространяются, зачем бы рядовому обывателю знать тонкости. Но это факт. В большинстве своем чувствуют не так, как живые, но они могут радоваться или страдать. Голод и, главное, некий аналог боли — да, примитивно, но это уподобляет тварей живому. И мы стараемся убивать их быстро, даже если имеем дело с единственной слабой тварью и другой опасности нет. А Авер развлекался тем, что издевался над ними. Ну знаешь, как дети по дури лягушек надувают или насекомым крылья отрывают. Тупая такая жестокость, абсолютно бессмысленная и чаще всего безнаказанная. Дети не понимают, что вся эта мелочь тоже живая и ей тоже больно. Вот и у Ферейна было примерно так же: он не то чтобы наслаждался мучениями жертв, ему просто было забавно смотреть, как они реагируют. Оно вроде и мелочь, потому что — твари Разлома, чудовища и никто их, собственно, не жалеет. Но все равно…

— Я тебя поняла. Это действительно намекает, что у того некроманта что-то не так с головой. Но как его менталисты пропустили?

— Ну, видимо, не посчитали таким уж серьезным отклонением. Менталисты же тоже не всесильны, а норма — очень расплывчатое понятие, особенно когда речь идет о некромантах у Разлома.

— Значит, ты полагаешь, что это именно его рук дело? Старший брат не справился и Ферейн решил отомстить? Правдоподобно. Странно, что сам Гитон за эту идею не уцепился.

— Почему ты так думаешь? — Блак глянул на меня насмешливо. — Потому что не сказал? Я больше чем уверен, что эта семья у Марга на карандаше, он уж всяко не глупее меня. И Ферейна знает не в пример лучше.

— Но ведь может быть кто-то другой?

— Может. Но тут еще одна деталь есть. У Ферейна с Гитоном конфликт.