Книга Мажор Vs Провинциалка - Ольга Цай

— Что? Вечером?

Она нахмурилась и отвела взгляд.

— Ладно. Хорошо. Давай. Позже созвонимся. Пока, — и отключилась.

Повисла напряженная тишина. Богдан еле себя сдерживал, чтобы не напасть на девушку с разборками. Почему не сказала этому? Почему не объяснила? Или… Стоп! Она не опытна, она была очень и очень узкая, — подумал и поморщился от приятных воспоминаний. У нее был один парень. Федоров? Неужто это был Федоров?! Но, когда? Они же только недавно познакомились? Или знали друг друга раньше?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Женя делает нерешительный шаг, а он ждет. Ждет ее оправданий.

— Мне надо идти, — и проходит мимо, по направлению к кухне, где осталась лежать ее футболка.

Богдан, как идиот остался стоять в прихожей, пытаясь осмыслить все происходящее. Идти? Ей надо идти? Вот так вот просто? Это что, шутка какая-то? Оттолкнулся от стены и последовал за ней. Девушка уже оделась и повернулась к нему.

— А что вечером? — задал вопрос парень.

— Что? — удивленно моргнув, переспросила.

— Что у тебя вечером намечается с Федоровым? — поясняет Богдан.

— А…это… Да так, — и не ответив, продолжает. — Дан, мне действительно надо бежать. Скажи, как отсюда до универа добраться?

— Женя, блять, я, по-моему, задал вопрос! — начал кипятиться он.

Она недобро сузила глаза, подбоченилась и выдала:

— А я что, обязана отвечать?

Сказать, что он был удивлен таким ответом, не сказать ничего. А потому, на миг замолчал.

— Ладно, не парься, — бросила она, покидая кухню, — сама разберусь.

Нацепила кроссовки, накинула куртку и, забрав свои вещи, вышла из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь.

38

— Женька, да что с тобой такое? — проносясь с заказом мимо меня, воскликнула Катя. — За пятым столиком уже десять минут ждут, когда ты подойдешь.

Я спохватилась и побежала принимать заказ.

Что со мной такое? Что со мной такое? Да Макаров Богдан — вот, что со мной такое! Прошло семь дней, а от него ни слуху, ни духу. Может, зря я ему нахамила? Он же ничего такого не спросил. Обиделся, наверное. И тут же одергиваю себя. Обиделся? Макаров? Да ему такое слово не знакомо. Он может только злиться. Но обижаться? Нет. Это уж точно не про него.

О том дне я никому не рассказала. Даже Зое. Подруга же удивлялась и радовалась затишью в нашей войне с Макаровым. Я только равнодушно пожимала плечами и скрывала свои эмоции за корпением над учебниками и подготовке к семинару по праву.

Прошло семь дней с того потрясающего дня. С того момента, как я покинула его квартиру. А я до сих пор чувствовала прикосновения его рук к своей коже. До сих пор ощущала вкус его губ на своих и мягкость языка. До сих пор помнила его мятное дыхание. А от воспоминаний того, что Богдан вытворял со мной в постели низ живота сводило судорогой, заставляя резко сводить ноги вместе. Мда, еще немного и это рефлекторное движение начнут замечать окружающие. Я слышала о таком от подруг, читала в книгах, видела в фильмах. Но о таком ли? Мне кажется, что именно такого искрометного секса не может быть ни с кем, кроме него.

Я была благодарна. Правда, благодарна. За то, что показал, как это может быть. За то, что дал прочувствовать. И я хотела повторения. Очень хотела. Но Богдан перестал появляться. Наверное, он, действительно, поспорил на меня с кем-то из своих кзмщиков. Но даже, если это так, я не чувствую какой-то обиды или унижения. Ничего кроме наслаждения мне этот спор не принес. Но есть факт — он выиграл, а потому и не появляется больше.

Однако, нет, я вру! Мне обидно. Но не от того, что помотросил и бросил. А обидно от того, что этого больше не повторится. Я адекватная девочка и понимаю, что общего у нас только то, что мы учимся в одном заведении. На этом все. Я не витала в облаках, выстраивая воздушные замки, я не шла под винец с ним и не рожала кучу Богданчиков. Нет. Я даже с ним не встречалась и не сидела на заднем ряду в кино, нежно держась за руки, и, кормя друг друга вредным попкорном. В своей голове я довольствовалась малым — одной встречей наедине, или двумя, или даже… Спокойно! — тут же обрываю себя. — Остановимся на одной. Нельзя быть жадиной! Я не жду похвалы за свой такой рациональный странный подход, я не желаю слушать обвинения в том, что мое желание слишком пошлое. Но я ведь имею право тихонечко, про себя, лелеять такую малость?

Пару раз видела Дана в университете. Но он или не замечал меня, или делал вид, что не замечает. Даже, если бы я хотела подойти к нему, не было ни единого шанса это сделать. Парень всегда был в окружении своей свиты. Да бог с ним свита. Бог с ним игнорирует. Но инцидент, произошедший сегодня утром, выбил почву из-под ног.

Я неслась по коридору на очередную лекцию, когда мои глаза четко выцепили парочку, что стояла подле окна. Богдан оперся о подоконник, а меж его разведенных ног, прижавшись, стояла Ливанова. Я замерла, создавая помехи движению в плотно запруженном студентами коридоре. Меня пару раз толкнули, но, кажется, я даже не почувствовала этого. Да и какое там, если мои глаза фокусировали деталь за деталью, передавая факты вспышками в мозг. Милана стоит меж его разведенных ног, прижимаясь всем телом. Что-то говорит Макарову, улыбаясь своей мягкой улыбкой. Он отвечает, а она, качая головой, смеется. Вот она поднимает руку и убирает выбившуюся прядь волос с его лба. А он…он обнимает ее одной рукой за талию. Все ясно. Милана неоднократно пыталась предупредить о характере отношений Дана с девушками. Надо было ее слушать. Она его девушка. А я…я так…я была всего лишь спор, всего лишь на один раз. Очнулась от сильного толчка в плечо, от чего книга и две тетрадки из моих рук вылетают и с диким грохотом падают на пол. Может, конечно, про грохот мне и показалось, но ощущение было именно такое.

— Чего встала по-середине? — недовольно пробурчала виновница оказии, поправляя сумку на плече. Но не остановилась и помчала дальше по коридору.

Я быстро присела на корточки, собрала вещи, а, когда выпрямилась, столкнулась с его взглядом. Его сумасшедшие наглые черные глаза буквально сверлили меня. Он не улыбался, смотрел тяжело, внимательно. Какого результата он хотел добиться, гипнотизируя меня, я сказать не могу. Однако, одно то, что, рассматривая одну девушку, все еще продолжает обнимать другую, явно говорит о наплевательском отношении и ко мне, и к тому, что у нас было.