Книга Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин - Александр Башибузук

– Да много ты знаешь, нехристь, – ухмыльнулся Лука. – Много ты баб нюхал? А туда же…

Айн возмущенно воскликнул:

– Как не нюхать, очень даже нюхать, много нюхать!!!

Я едва не заржал, но вовремя сдержался. До поселка – три с половиной сотни метров, японцы – и того дальше, но поостеречься не помешает.

Показал неразлучной парочке кулак, забрал бинокль у Мадины и пошел на батарею Максакова, которая расположилась в десятке метров правее нас. Все четыре имеющихся в наличии орудия стояли в ряд, через десяток метров друг от друга, а сам мичман возился с крайним из них, осторожно ворочая ломиком станину.

– Готовы, Сергей Викторович?

– Готовы, – уверенно ответил мичман. – Да тут всего три сотни метров с небольшим гаком. А я «Цусиме» трубу сбил с пяти миль.

– Цусима? Пролив?

– Пролив такой тоже есть, но я о бронепалубном крейсере «Цусима». – В голосе мичмана сквозило превосходство.

– И сдетонирует?

– Еще как сдетонирует. Динамит старый, хранился черт знает в каких условиях, очень нестабильный. Как он не жахнул раньше, сам не знаю. Сдетонирует даже от хлопка в ладони. Не беспокойтесь, Александр Христианович, все получится.

Я не стал дальше терзать Максакова вопросами, отошел и опять взялся за бинокль. Лучше бы мичман оказался прав, на него вся надежда, в противном случае нам придется очень трудно.

Вариант боя сменился почти в самый последний момент, после того как Свиньин притащил утверждать список имущества на предмет: что бросать, а что с собой брать. А в этом списке я с невероятным удивлением увидел, что у нас, оказывается, есть больше ста пудов динамита в шашках. Как позже выяснилось, динамит остался после строительства дороги, а затем его, по извечной русской традиции, благополучно забыли в Дербинском, где он и хранился черт знает сколько в одном из бараков при тюрьме вместе с разным хламом. Японцы его не нашли, зато нашел мой дотошный интендант.

И сразу в нашем будущем появился просвет. Увы, другой вариант боя, который я планировал сначала, не давал даже двадцати процентов на успех. Слишком уж у нас неоднородное и неслаженное подразделение – а если точнее, необученная орда. А с динамитом появляется устойчивый шанс. Нечто подобное я сотворил при взятии Ла-Рошели. А что, сработало в Средние века, должно сработать и сейчас.

Я приложился к биноклю. Вот оно, адское зелье, сложено в дровяном сарае под задней стеной трактира. А для пущего эффекта там рядышком еще пяток бочек скипидара с ближайшей смолокурни, вдобавок разбавленного медом. Но это уже моя отсебятина, задумывал что-то вроде напалма, но как в итоге получится, даже не представляю.

К сожалению, ни запалов, ни огнепроводного шнура при динамите не было, пришлось поломать голову над способом использования. Здорово поломать, вряд ли кто-то согласился бы стать камикадзе. Но выручил мореман, пообещал, что засадит фугасный снаряд куда надо. Для этого пришлось перебазировать батарею на вершину лысой сопки неподалеку от Дербинского, откуда площадь просматривалась как на ладони.

Теперь осталось дождаться, чтобы японское командование и основные силы скучковались вокруг трактира. Об этом я тоже позаботился, но посмотрим, задумка – одно, а реальность – совсем другое. Косоглазые мыслят иначе, и логика у них своя. Да и мичман может промахнуться.

Но если попадет… Полторы тонны динамита хватит, чтобы превратить поселок вместе с японцами в лунную поверхность. Так, по крайней мере, обещает Максаков. Сам я во взрывчатке разбираюсь примерно как в схоластике.

– Да где же вы… – Я потянулся к фляге, но убрал руку.

Хватит бухать, так и спиться можно. Хотя в Средневековье каким-то загадочным образом не спился. Но тут и тушка мне досталась пожиже.

Поглядев еще немного на поселок, вернулся на свою позицию. Черт, ненавижу ждать и догонять. Покрутил головой, опять вручил бинокль Мадине, а сам подошел к Майе, старательно меня не замечающей.

– Что вы на меня постоянно дуетесь, Майя Александровна?

– Вы специально выводите меня из себя! – уверенно сообщила она. – Только не пойму зачем.

– А я ведь вас предупреждал, что тот еще деспот, самодур и мракобес.

– И вовсе не самодур… – по инерции возразила Майя, но тут же смутилась и с досадой заявила: – Вот почему так всегда? Я опять себя выставила дурой. Вы просто невозможны!

– Ничего вы не выставили. Это…

Я вдруг уловил тонкий аромат духов, исходящий от девушки, и едва не взбесился от неожиданно возникшей страсти. Черт, даже зубы скрипнули. Да что же это такое! Сегодня же трахну Маньку, молодуху из Дербинского. Вся такая пышная да пригожая, но глупа как пробка. Да и черт с ним, с умом этим. Вот Собакин свою бабу вовсю пользует, Свиньин тоже нашел себе симпатичную вдовушку, а я что, лысый?

– Чего вы замолчали? – подозрительно уставилась на меня Майя. – Опять затеваете очередную пакость?

– Просто вы очень… очень вкусно пахнете.

Майя покраснела и тихо призналась:

– Это от мамы остались, французские. Очень мало, на донышке, всего пара капель. Правда нравится?

– Правда.

– А я? – Майя заглянула мне в глаза.

– Пока не знаю, – ляпнул я.

К счастью, неминуемый скандал сорвался – Мадина отчаянно замахала рукой, сигнализируя о том, что в поселке наконец кто-то появился.

Но этот «кто-то», к моему дикому удивлению, оказался не японцем. Щуплый человечек, судя по росту, явно мальчик, шмыгнул между хатами, спрятался за забором и принялся наблюдать за поселковой площадью.

– Откуда ты здесь взялся? – зло прошептал я, не отрывая бинокль от глаз.

Немного посидев, пацан убрался туда, откуда пришел, а еще через десяток минут из-за изб появилось еще несколько гостей общим числом в десять душ. Заросшие до бровей бородами, ободранные донельзя, грязные, как болотные кикиморы, но все с винтовками, причем с японскими «Арисаками». Девятеро были гражданскими, во всяком случае, в цивильных лохмотьях, а десятый, видимо, командир, толстенький коротышка, – в русском офицерском полевом мундире, правда, знаков различия я не рассмотрел.

С минуту помявшись за заборами, неизвестные прямым ходом отправились в трактир. Но до цели не дошли, остановились возле груды вываленных нами японских ботинок и прочего трофейного добра, уселись на землю и принялись натягивать на ноги обновки. Но пухляш тут же выписал одному из них увесистую оплеуху, и примерка сразу прекратилась.

Позади меня послышался треск кустов, а секундой позже из них вывалился Максаков.

– Там наши! – выпучив от усердия глаза, выпалил мичман. – Наши, Александр Христианович!

– Вижу. Немедля вернитесь на батарею, – резко отрезал я.

– Так надо же предупредить! – Мичман перешел на трагический шепот. – А если японцы! Никто же не уцелеет!