Книга Когда Кузнечики выходят на охоту - Марина Ли

— Это не ерунда! — рявкнул Моррис с такой яростью, что в окнах зазвенели стекла.

— А что же это? — негромким голосом спросила я. — И что вы предлагаете? Тратить резерв на царапину, пусть и глубокую? Знаете, если бы я была в замке Ордена, каждый из обитателей которого маг, способный поделиться резервом в случае необходимости или помочь тебе простейшим целительстким заклинанием вроде Третьего глаза, которому обучают на первых курсах бойфака, я бы не задумываясь залечила этому болвану его рану. Но здесь?.. А если следующий больной окажется носителем Порченной чумы? Тут без магии не обойдешься. И не мне вам напоминать, что заклинание, не позволяющее чуме выбраться из тела, очень тяжелое и требующее немалых затрат. К кому обратиться за помощью?

— Здесь много специалистов, которые.

— Которые должны думать о своих пациентах, а не о том, сколько каждый из них заплатит и кем приходится раненый мэру или начальнику полиции.

Моррис оскалился.

— Ты обвиняешь меня в том, что я плохо исполняю свой долг?

— Нет, — сцепив зубы, процедила я. — Просто пытаюсь объяснить, почему я никогда не хотела становиться частью Цитадели...

Последнего пациента мы принимали в атмосфере взаимной ненависти, и стоило ему покинуть кабинет, эрэ вскочил на ноги и с отвращением выдавил из себя:

— Значит, ерундой тебе заниматься неинтересно? Что ж, будет тебе не ерунда...

И мы спустились в нижний зал.

Здесь было гораздо больше людей, чем наверху, но и целительских кабинетов было аж три. К тому же между ожидающими своей очереди прохаживались милосердные сестры, а на посту у окна дежурил седоусый лекарь.

— Всех тяжелых ко мне, — распорядился Моррис, едва войдя в зал.

— Кэрэ Пханти, — поправился через секунду. — Она специально прибыла к нам из столицы и горит от нетерпения оказывать помощь всем нуждающимся.

— Как любой выпускник БИА, — невозмутимо согласилась я, но уже через два часа работы мне было не до язвительности и принципов, а о невозмутимости я могла лишь вспоминать.

Потому что в нижней палате больные были действительно тяжелые. Большинство случаем были очень запущенными. А все из-за дороговизны целительского лечения. В столице наставник не раз жаловался на то, что в Империи непозволительно мало госпиталей и больниц для бедных.

— Я ведь не говорю о том, что мы с вами должны работать бесплатно, — вещал он с кафедры на одной из лекций. — Любой труд должен оплачиваться, и оплачиваться хорошо, чтобы не возникло желания работать спустя рукава. Но помилуйте, дорогие мои! Я в три раза больше энергии и сил трачу на то, чтобы вылечить мужика с воспалением лишь потому, что он тянул до последнего, надеясь, что все само рассосется и отказывался обращаться к целителю, пытаясь сэкономить лишний золотой. И что получается в итоге? Он тратит в десять раз больше, а мы опустошаем резерв там, где можно было изначально обойтись жаропонижающей настойкой.

Так было и в тот день. Я достала камень из почки десятилетнего мальчишки — ни секунды не задумываясь и не жалея потраченный резерв. Нет, можно было бы прибегнуть к лекарствам, да и операционный метод никто не отменял. Но ему было только десять, и он плакал от боли, а его бледный отец мял в руках кепку и непрестанно бормотал:

— Мы-то думали, ерунда. Ну, яблок моченых переел или еще чего. А тут вона как...

Была девушка, которой мясорубкой отсекло два пальца на руке.

Младенец с грыжей.

Мужик, которого укусила проклятая каким-то умельцем змея (И не спится же ей в такой лютый холод!)

Порча обычная, порча черная, Порча детей, проклятие от которого все тело покрывается мелкой зудящей сыпью, демоническая водянка — болячка, которая досталась нам в наследство со времен войны с обитателями бездны.

Ни одну из этих болезней невозможно вылечить без магии. Я раз, другой, десятый черпала силы из своего резерва, а эрэ Моррис сидел в углу с нагловатой улыбкой на тонких губах и не торопился мне помогать.

— Ты гораздо сильнее, чем мне докладывали, — лишь однажды обронил он, а все остальное время предпочитал отмалчиваться.

В какой-то момент мне стало страшно. Что если больные сегодня не закончатся? Что если я истрачусь досуха? Кто в этом случае мне поможет восстановиться? Эрэ Моррис?.. Нет, он, несомненно поможет, каждый из нас давал клятву и просто не может не помочь коллеге — но стоило мне представить, какая рожа при этом будет у моего якобы наставника, как весь страх прошел.

А ему на смену пришла злость. Настоящая, огненная, острая, как жгучий перец, и такая сильная, что только благодаря ей мне удалось дотянуть до конца приема и без жалоб добраться до Цитадели.

А там меня приняла в теплые объятия Пейдж.

Она помогла мне раздеться и умыться, накормила горячим бульоном с сухариками, напоила отваром из сушеных ягод и уложила спать.

Следующие пять дней прошли в том же режиме. С одним, правда, отличием: несмотря на то, что выматывалась я не меньше, чем в первый день — Моррис, как и обещал, устроил мне веселенькую жизнь! — игнорировать общий ужин мне запретили.

Я не знала, зачем это им было нужно. Пейдж полагала, что «зеленые сволочи» хотят потешить свое самолюбие, любуясь моими синяками под глазами и общей утомленностью. Не стоит и говорить, что мы обе прикладывали не малые усилия для того, чтобы не доставить им такой радости. Поэтому каждый день я на проклятый ужин собиралась, как на бал.

— Чтоб они провалились со своими традициями, — шептала Пейдж, помогая мне завязать тесемки на шерстяных штанах, которые я поддевала под платье, чтобы не околеть в этом рассаднике здоровья. — Когда уже закончатся наши мучения? Ни днем ни ночью от этих извергов в зеленых капюшонах покоя нет!

— Не ворчи. Уже совсем скоро приедет Джона и заберет нас домой.

— До этого вашего «скоро» еще дожить надо, — оптимистично напомнила моя помощница. — А если вас опять среди ночи разбудят и к очередному смертельно больному в лазарет погонят? Да вы же на ногах уже чуть стоите! Кожа прозрачная, а на лице одни глазюки остались... Вот приедет эрхэ Дойл, как я оправдываться перед ним за ваше бездыханное тело стану?

— Если его волки не съедят, — хохотнула я, вспоминая наше первое утро в Цитадели.

Пейдж возмущенно ахнула и с такой силой дернула подол моей юбки, расправляя невидимые складки, что в ней что-то подозрительно затрещало.

— И прекращай Джону эрхэ Дойлом называть. Я каждый раз пугаюсь, когда ты так говоришь.

— Вот когда он мне сам запретит, тогда и перестану, — взбрыкнула моя помощница. С каждым дне м она становилась все смелее, все больше открывалась, окончательно перестала бояться того, что я ее брошу и даже начинала потихоньку огрызаться на местных мужчин, которые ее, в общем-то, не трогали.

Вниз мы по традиции спустились за минуту до ужина. Все уже давно собрались, и стоило нам войти в столовую, как Моррис, не дожидаясь, пока мы с Пейдж займем свои места, отдал приказ подавать еду.