Книга Одинокое сердце - Виктория Лукьянова

— Я буду думать о тебе. Только о тебе, моя девочка, — ответил с неприкрытой нежностью в голосе, отчего задрожали руки.

Маленькое признание Виктора вселило в меня надежду, что все возможно. Пусть и будет не просто, но я победила одну из его многочисленных проблем.

Мы поднимались в лифте вдвоем. Я держала в руках подарок для Леры, Никольский стоял рядом, облаченный в свой рабочий костюм. Он не заезжал к себе, только снял галстук, чтобы выглядеть не так официально, как могло показаться.

На последнем этаже мы остановились около одной из двух дверей. Виктор нажал звонок.

— Та квартира Майера, — он заметил, как я всматривалась в противоположный конец коридора.

— Вероника тут живет?

— Не всегда. У них еще есть дом за городом.

Улыбнулась и подумала, не плохо, когда есть выбор, пожить в городской суете или на свежем воздухе.

Дверь распахнулась, и нас пропустили внутрь. Неизвестная мне женщина, на вид которой было около пятидесяти.

— Добрый вечер, — сказала она, выдавая нам домашние тапочки. Действительно, вечеринка только для своих.

Она проводила нас к гостиной, где уже собрались все гости. Не хватало только нас.

Все ахнули, когда я вошла рядом с Виктором в комнату, залитую светом и приглушенной мелодичной музыкой.

— Да чтобы меня черти отодрали, — выдохнула Вероника, подскакивая со своего места на длинном диване.

Кирилл, стоявший чуть поодаль от сестры, заржал в голос, а Майер, муж Ники, нахмурился, но ничего не сказал жене на ее выражение.

Я немного смутилась, заметив то, как все разглядывали нас.

— Привет, Вик, — к нам подошел высокий, симпатичный и немного мрачноватый мужчина, с которым я лично не была знакома.

— Привет, — Никольский пожал его руку, и повернулся ко мне, намереваясь познакомить с другом, но Марк проигнорировал его. Громов приблизился ко мне, протянул руку и по дружески пожал мою, немного дрожащую от нервного напряжения.

— Я рад, что вы приехали. Оба, — сказал он, повернувшись к своей жене.

Глава 40.

— Я рад, что вы приехали. Оба, — сказал он, повернувшись к своей жене.

Валерия уже спешила к нам, немного смешно передвигая ногами. Живот еще вырос, и теперь она почти не выпускала его из рук.

Расцеловав меня, она мило поприветствовала Виктора. После к нам приблизились и другие гости, в числе которых был и Роберт. Он недовольно поглядывал на Никольского, но ничего ему не сказал. Меня же сгреб в объятия, объявляя всем о нашем общем прошлом. Я все же смущалась пристального внимания, но чуть позже, когда мы разбрелись по гостиной, смогла расслабиться.

Лера и Вероника утащили меня в сторону от мужской компании.

— Сейчас начнут зудеть о бизнесе, — шепнула Ника, усаживаясь около окна на пуфик. Рядом в кресло присела Валерия, а я заняла второе кресло.

— Я так боялась, что он не приедет, — Лера кивнула в сторону Виктора, который отвернулся от нашей компании и о чем-то говорил с Майером и Марком.

Кирилл с Робертом ретировались, намереваясь поискать в скромных запасах хозяина дома приличный алкоголь.

— А он приехал, — хохотнула Ника, привлекая к нам внимание на мгновение. — И не один, — добавила чуть тише. — Вот это сюрприз, для меня лично.

Я улыбнулась и перевела взгляд на Леру.

— Это я пригласила их вместе. Рада, что Вик передал тебе приглашение.

— Спасибо, — искренне ответила. — А это подарок от нас. Точнее от Виктора. Я выбирала.

Протянула коробочку, сомневаясь, правильно ли поступила, что решила отдать ее одна. Но я была уверена в том, что Виктору будет сложно сделать это самому.

— Я же просила без подарков, — надула губы Лера, но приняла коробочку.

Вероника быстро закивала головой.

— В приглашение написано было. Крупными буквами, — рассмеялась она.

Я же посмотрела на Виктора, но увидела только его спину, облаченную в темно-серую ткань пиджака.

— Он не сказал, — прошептала, чувствуя себя дурочкой.

Но Валерия не растерялась и принялась быстро распаковывать подарок. И приглушенно выдохнула, извлекая браслет.

— Какая красота, — прошептала она, разглядывая подвеску.

— Я знаю, как ты хочешь назвать сына, — улыбнулась, привлекая к себе внимание девушек. — Пусть эта буква будет из имени малыша.

Валерия довольно кивнула, попытавшись сразу застегнуть браслет на руке. Вероника помогла ей, покосившись в мою сторону. И по ее взгляду, внимательному и сосредоточенному, я поняла, что она тоже знала. Многое знала, но промолчала. Пусть это будет нашим секретом.

— Может расскажешь, что у тебя происходит? — Марк привлек внимание Виктора, когда от них отошел Майер, чтобы налить себе порцию бренди, пока Кир и Боб не разграбили мини бар, впервые за долгое время наполненный алкоголем. Алкоголем для друзей, но не для хозяина этого дома. Громов оставался верен себе, исключив вредную привычку из жизни.

— О чем ты? — Виктор взглянул на друга.

До этого момента он прожигал взглядом Мару, которая мило беседовала с Никой и Лерой у окна. Скорее больше слушала то, как Вероника о чем-то горячо рассказывала, не стесняясь красноречивых эпитетов.

— Ты не перестаешь смотреть на нее. На свою помощницу. Что у вас происходит? — Марк взглянул на друга и удивился, как резко изменилось лицо Вика.

Безмятежный до этой минуты, он помрачнел, отвел взгляд.

— Ничего, — глухой, низкий голос.

— И кого ты пытаешься обмануть?

— Да, кого? — из-за спины Никольского возник второй Громов.

Боб нависал над друзьями скалой, хотя по росту превосходил их ненамного. Но все же в нем, за горой мышц, хранилась и скрытая угроза.

— Я не собираюсь обсуждать с вами мою помощницу. Тем более с тобой, — Виктор взглянул на Роберта, но тот остался недоволен ответом.

Покачав головой, он отпил немного пива из полупустого бокала и склонился слегка вперед, приближаясь к Никольскому.

— Помнишь, о чем мы говорили? О Маре? Чтобы ты ее не обижал?

Марк выпрямился, насторожено огляделся. Он чувствовал, что между друзьями растет напряжение. Еще не хватало их разборок на глазах его беременной жены. Лера точно оттаскает их за уши, а помогать ей будет Вероника.

— Разве она обижена? — Вик кивнул в сторону веселящихся девушек. — Посмотри на нее. Она счастлива.

Но Роберт даже не посмотрел на них. Он продолжать буравить Никольского взглядом, затянутой темной пеленой гнева. И только сила воли, которую он тренировал наравне с кулаками, помогла ему удержаться на месте и не выбить из друга всю дурь.