Книга Когда оживают Тени - Сергей Джевага

По спине продрало таким морозом, что заледенели мышцы, а волосы встали дыбом от ужаса. Ведь не ощущал присутствия или посторонних эмоций, все мое существо кричало о том, что в покоях церковника никого.

Краем глаза я заметил, как заметались ожившие тени по углам, и резко развернулся, готовый к чему угодно.

Но не к тому, что прямо в левое ухо ласково подуют, а от плеча к спине легко пройдутся чьи-то остренькие коготки.

— МакМоран-н… ты такой забавный, — шепнула неизвестная. — Такой порывистый. Такой живой… Можно я укушу тебя?..

— Сгинь! — рявкнул я, не выдержав. И вновь развернулся насколько мог быстро.

Тени шарахнулись следом, и я вновь оказался напротив стены — задыхающийся, с бешено колотящимся сердцем, перекошенным от ярости и страха лицом. По спине продолжало сыпать страшным холодом, где-то на грани видимости метались знакомые тени. Изо рта вырывались облачка пара, серебристо-белой пылью осыпались на циновку.

— Ты как собачонка, гоняющаяся за своим хвостом, — хихикнула неизвестная. — Заба-а-авный. Да-да, забавный.

В ответ я лишь стиснул зубы. Да так, что показалось, будто крошатся. И едва удержался, чтобы снова не рвануться на знакомый голос. Исчезли шипящие змеиные нотки. Но интонации те же, то же тембр чудовищной женщины из кошмара в фамильном гроте.

Почему сейчас? Почему именно сейчас, Люцифер тебя задери?!

Мысль настойчиво билась в голове вместе с кровью, хоть секунды считай. Сколько осталось до того, как перестанет действовать отмычка? Минута? Две?..

Но вместе с тем я начал приходить в себя от первого испуга, начал соображать.

Почему-то не нападала. Издевалась. Насмешничала. Глумилась. Но лишь пряталась за спиной.

А ведь начал надеяться, что смогу избавиться от проклятия, что продам грот и вернусь к привычной жизни, что освободился.

— Кто ты? — хрипло выдавил я.

— И ты спрашиваешь только сейчас? — расхохоталась она. — Ты больший невежда, чем твои предки, МакМоран-н…

— Зачем ты меня преследуешь?..

— Я пила твою кровь.

— Господи! Как сразу не догадался? Мечта любой женщины — сидеть на шее у мужчины, пить кровь и не слазить оттуда, пока не подохнет!

Нервное напряжение переродилось в едкий как яд пещерных пауков сарказм. Но способность мыслить трезво вернулась, и я сумел унять сердцебиение. Боялся, но начал думать. Замечать.

К примеру, те же тени. В отличие от своей хозяйки не так хорошо прятались. То и дело показывались на грани периферийного зрения, снова скрывались, сверкали желтыми глазами-щелками, насмешливо скалились. И когда поворачивался, разлетались, но с небольшой задержкой.

Явно избегали письменного стола, особенно открытого ящика с лежащими там артефактами. Едва я поворачивался спиной, проклятые твари будто собирались в кучу со стороны плеча, противоположного тайнику епископа.

По спине вновь прошлись острые коготки. Коснулись шеи, и я почти ощутил зубы в волоске от кожи, сиплое дыхание.

— МакМоран, ты такой понимающий, — промурлыкала она. — Значит, позволишь откусить от тебя кусочек? Я немножко… ушко… половину, так хочется похрустеть сладкими хрящиками…

— Нет! — чуть не заорал я. — Не смей, тварь!..

— Ла-а-адно, — пропыхтела обиженно. — Но ты бука. И жадина. И хам… И не обзывайся, а то…

— А то что?

— А то обижусь!

От такого безапелляционного и детского заявления я аж поперхнулся. Но нечто в интонациях существа выглядело достаточно убедительным и угрожающим, чтобы прикусил язык перед тем, как с него сорвалась отборнейшая брань. А может, сработала сама абсурдность ситуации, совершенно невозможной с точки зрения науки или прогрессивной гностики.

Но почему послушалась? Ведь может сделать, что пожелает, а я абсолютно беспомощен. Хотя помню нечто. Вроде бы из того сна, где обещала или клялась, говорила о принятии каких-то гейс, каком-то Даре.

В ушах загудело от тысяч мыслей и предположений. Холод вновь навалился, но теперь в паре со страшной усталостью, вместе начали гнуть к полу, руки и ноги потяжелели. В голове раздался тревожный звоночек, напоминающий о том, что время заканчивается.

Еще немного, и дверь захлопнется, останусь дожидаться Абрахама МакМолоуни как мышь в бутылке. Некогда снимать оковы, некогда придумывать новый план.

Но вместе с тем разгорелась злость. На собственную беспомощность, на невменяемость происходящего, на то, что стряслось как водится некстати. И в конце концов, страх отступил под напором возмущения, жажды действия.

Поддавшись некоему наитию, я быстро полуобернулся спиной к столу. И когда тени ожидаемо сместились к другому плечу, резко вывернулся, сделал хватательное движение.

Совершил нечто сродни жеста отчаяния. Как если бы я попытался схватить воду или поджечь огонь. Но привело к совершенно неожиданным последствиям.

Вспышка. И собственный крик, который прилетел откуда-то издалека.

Глаза выгорели, а голова взорвалась. Пальцы же окунулись одновременно и в кипяток, и в жидкий азот. Никогда в жизни я не испытывал настолько ослепительной, незамутненной и чистой боли. Но вместе с тем какой-то частью разума, что не погас, я ощутил в руках тяжелую брыкающуюся тушку, горелых костяшек коснулась мягкая шерсть.

С болезненным стоном я вырвал тварь из-за спины и отшвырнул от себя.

Тень. Та самая, в виде кошки. И я успел заметить изумленно распахнутые желтые глаза, оскаленную пасть. Затем тварь потеряла очертания, попыталась извернуться, обратиться невесомым сгустком, но не успела.

Бросил-то я ее прямиком на письменный стол. И в тот момент, когда Тень ударилась о нижний ящик, посреди комнаты возник радужный купол, посыпались белые искры. Раздался хлопок, прямо в ухо яростно и болезненно зашипели, закричали. По щекам скребануло призрачным горячим потоком, незримая тяжесть с плеч исчезла.

Оглянувшись, я увидел нечто странное. Хоровод? Водоворот? Или нет, пляску Теней у стены. И вместе с черными чудовищами танцевала сама реальность, плавилась, гнулась. В мглистом омуте тонуло тельце, голова. Я успел увидеть лишь часть лица, бледную как мел кожу и черные волосы, зубастую ухмылку.

Она царапнула когтями воздух, вперила в меня желтые глаза и насмешливо сказала:

— До встречи, МакМоран. Надеюсь, в следующий-то раз мы с тобой точно подружимся.

Лампы резко потухли, будто кто-то перерезал провода, келья погрузилась во мрак. Но лишь на мгновение. Светильники загорелись опять, болезненно-тускло, неуверенно озарив совершенно чистую, без следов повреждения стену.

Ни твари. Ни теней. Ни плавящейся реальности.

Бросив взгляд на руку, я убедился — пальцы целы, кожа на месте. Нет ожогов или ран, татуировки целы. Лишь маленькая темная точка посреди ладони, но скорее грязь, чем следы от черного огня Тени.