Книга Городской охотник - Скотт Вестерфельд

— Да уж.

Мы с Джен повстречались в четверг днем. А что у нас сейчас?Воскресное утро.

Мама положила руку мне на руку.

— Не хочешь рассказать, что случилось?

Я пожал плечами, отвернулся, провертел в голове другиепредложения и наконец сказал:

— Она смотрела сквозь меня.

— Смотрела сквозь тебя?

— Да. Прямо насквозь.

Я до сих пор чувствовал дырку, оставшуюся после ее взгляда.

— Помните, когда мы переехали сюда, я потерял всехсвоих друзей? Свою уверенность, свою крутизну?

— Конечно. Тебе было по-настоящему трудно.

— Уверен, вам тоже было нелегко. Но дело в том, что,кажется, я так через это и не прошел. Так и остался нытиком. И Джен этопросекла — я для нее слишком пришибленный.

— Пришибленный? — не понял отец.

— Ну, нерешительный, — подобрал я лучшее слово.

— Нерешительный? Не будь дурачком, Хантер. — Мамапокачала головой, — Уж с этим-то, вероятно, вы вдвоем можете разобраться.

— А если не сможете, — подхватил отец, — то,по крайней мере, ты не потратил на нее много времени.

Матушка при этом сделала глоточек кофе, а вот я ухитрилсяпроизнести весьма зрелую фразу.

— Спасибо, что стараетесь поднять мне настроение. Но,пожалуйста, не надо.

Они прекратили. И снова начали делать и говорить то, чтобыло вполне предсказуемо. Вообще, завтрак с родителями всегда успокаивает: ониследуют непреложному правилу, согласно которому главное в семейной жизни — этостабильность, неизменность, следование заведенным традициям. Они не инноваторы,во всяком случае, за завтраком. На один утренний час они превращаются в лучшихв мире классицистов.

Но завтрак закончился, и я вернулся в свою комнату, где былорешительно нечем заняться, кроме как сидеть на кровати да жалеть о состриженнойчелке, за которой можно было бы спрятаться.

Команды бутылочных футболок дразнили меня с полок, так что яприступил к осуществлению маленького проекта. Начал снимать футболки одну задругой с пустых бутылок из-под воды, вводить статистические данные на каждую изних в базу, а затем класть под относящиеся к ним же, полные невнятных ибесполезных фактов книжки, чтобы разгладить перед перевозкой.

Как ни печально было разбивать тщательно подобранныекоманды, но так уж заведено: каждые несколько лет генеральный менеджеризбавляется от части знакомых игроков и набирает новичков. К тому же, еслиаукционные боги будут ко мне благосклонны, я смогу минимизировать уплату покредитному счету к тому времени, когда он придет.

И тут зазвонил телефон. Я закрыл глаза, набрал воздуха,несколько раз повторил молча «не она» и отчаянно взглянул на определитель.

«Обув-ка»? Мэнди.

Мне стоило бы порадоваться тому, что она звонит, что сумеласпастись от пурпурных голов и снова хочет поговорить со мной. Но, увы, стоиломне увидеть имя на дисплее, как сердце мое еще чуточку упало. Всякий раз, когдателефон звонил и опять оказывалось, что это не Джен, какая-то часть моей жизнисловно утекала в слив раковины.

— Привет, Мэнди.

— Привет, Хантер. Вот, захотела с тобой связаться.

— Ну конечно…

— Прежде всего извини, что сорвала встречу в пятницу.

Я рассмеялся, что оказалось болезненно из-за булыжника вжелудке.

Правила гласили не упоминать ни о джаммерах, ни окроссовках. Несостоявшаяся встреча с Мэнди должна стать нашим маленькимнеразглашаемым секретом.

— Все в порядке, Мэнди. Я знаю, ты в этом не виновата.Рад, если у тебя все хорошо.

— Лучше не бывает. Меня выдвинули на повышение.

Я кивнул, ощутив легкий укол боли, которую Джен называла«вот это».

— Но спасибо за заботу. Грег говорил, что ты звонил.Кассандра тоже. По правде, так все хором рассказывали о том, как ты былобеспокоен. Может быть, я, когда в последний раз тебя видела, показаласьраздраженной, но, честное слово, никогда не забуду, как ты меня искал.

— Нет проблем, Мэнди. Поиски тебя обернулись…интересными приключениями.

— Да, наслышана. Это еще одна причина, по которой ятебе звоню.

Она помедлила.

— Ну, в чем дело?

— В общем, вокруг того вечера поднялась шумиха, и намбы хотелось охладить страсти до поры. Клиент не желает иметь никакого отношенияк событиям, случившимся на некой вечеринке. Некоторые весьма влиятельныеперсоны раздражены, и это заставляет серьезно задуматься.

— О!

Мой мозг перерабатывал эту информацию медленно, однако всеравно с опережением текста. Клиент не хотел, чтобы пурпурные головы знали об ихделишках с джаммерами. Эти влиятельные силы и так были раздражены до крайностии не скоро успокоятся.

— Что это значит, Мэнди?

— Это значит, что я не могу предоставить тебе никакой работы.Во всяком случае, пока.

— Ах вот оно что.

Теперь я понял со всей определенностью: мое дело швах. Ведья единственный, на кого «хой аристой» могли наложить свои пурпурные руки,единственная ниточка, которая могла привести к джаммерам. Клиент при этомсделает все, чтобы остаться в стороне.

Как бы сделал любой на его месте.

— Мне правда очень жаль, Хантер. Мне нравилось с тобойработать.

— Мне с тобой тоже. Не парься об этом.

— И знаешь, такие неприятности, они ведь не вечны.

— Я знаю, Мэнди. Ничто не вечно.

— Это воодушевляет.

Пятью минутами позже я шарил у себя по полкам, разыскивая,что бы еще продать, когда телефон зазвонил снова. И я снова не стал смотреть наэкран, от кого звонок.

«Не от нее, не от нее…»

Может быть, если повторить десять раз, выйдет наоборот?

Вышло. Это была она.

— Э… — сказал я (это означало то же самое, что да,но с куда меньшей надеждой).

— Давай увидимся в парке, там, где встретились в первыйраз. Через полчаса, ладно?

— Ладно.

Глава 35

— Могу я сфоткать твою обувку?

Она опустила бинокль, повернулась ко мне и улыбнулась.

— Предупреждаю, это запатентовано.

Я посмотрел вниз — оказывается, она сменила шнурки. Сейчасони были сочного зеленого цвета и образовывали вокруг язычка шестиугольник с узломпосередине: это напоминало кошачий глаз, только боком. Остальной прикид былобычным для фирмоненавистников, не считая куртки, точнее — черной, лоснящейся,сверкающей на солнце безрукавки.