Книга Генерал-адмирал. Война - Роман Злотников

После этого в войска было спущено распоряжение об отпусках. Двадцать процентов солдат и треть офицеров — все наиболее отличившиеся в боях — должны были отправиться в отпуска сроком на полтора месяца, включая дорогу. Через три недели следующие двадцать процентов и еще треть офицеров — наиболее отличившиеся из числа оставшихся — уходили уже на месяц. Еще через две очередная пятая часть нижних чинов отбывала на три недели. Ну а если по возвращении первой и второй партии отпускников признаков скорого прекращения перемирия не будет наблюдаться, в отпуск на две недели съездят и оставшиеся сорок процентов личного состава. За почти два с половиной года войны люди устали от нее, им надо было дать передышку, а то можно было дождаться всяких неприятностей типа стихийных братаний и массового дезертирства — того, что началось в 1917 году в той истории, которую здесь знал только я. Хотя вероятность этого пока была небольшая: уж больно ситуация у нас тут отличалась от «моего» 1917 года. Во-первых, в этой России не было ни одной политической организации, даже подпольной, которая выступала бы за поражение в войне. И вовсе не усилия полиции были тому причиной. Нет, полиция и жандармерия у нас тут работали вполне себе неплохо, потому и с подпольными организациями в Российской империи текущего образца дело обстояло не очень. Сложно с ними было, прямо сказать, бедно, пустовато… Но о поражении в войне никто не рисковал заикнуться из-за настроений подавляющего большинства подданных — любому заикнувшемуся моментально свернули бы рыло. Мгновенно. Люди просто не могли понять, как это — желать краха и поражения собственной стране. Даже если ты скрываешь свои предательские мысли под очень «европейскими» и продвинутыми выражениями типа «правящий режим» или «клика Романовых». Ты, гад, против страны идешь?! Н-н-на!.. Во-вторых, у многих амбициозных деятелей была надежда на обещанные Николаем перед самой войной реформы. Естественно, работа комиссии по созданию закона о свободе партий и собраний на время войны была приостановлена, но государь-император обещал не позднее чем через полгода после заключения мирного договора ее возобновить. Так что означенные деятели рассчитывали спустя год после окончания войны встать во главе собственных партий или занять достойное место в самых крупных и влиятельных. В-третьих, и сама война у нас тут складывалась удачнее, чем в «моей» истории. Чудовищных потерь удалось избежать, по ним мы отставали от всех воюющих государств, даже от Турции с ее в семь раз меньшей армией. Ну да при их уровне медицинского обеспечения погибало не менее сорока процентов от числа раненых вне зависимости от тяжести ранения, и многие умирали от болезней… Далее. Проливы — наши, братья-славяне — свободны, авторитет России и ее императора — высок как никогда. А ты что это, против государя умышляешь? Н-н-на!..

Но все равно от двух с половиной лет войны общество устало. Бабы стосковались, мужики соскучились, сексуальное напряжение накопилось, и так далее. Потому я и принял решение насчет отпусков. Пусть поедут, полюбятся, детишек заделают, какую-нибудь мужицкую работу, которой за два с лишним года отсутствия мужских рук в хозяйстве скопилось ой как много, сделают — ну там упряжь поправят, косу отобьют, полочку сладят да на место прибьют. Ну мало ли… Конечно, в этом был риск — вдруг не договоримся, и все начнется по новой, а у нас половина армии в отпусках. Но я рассчитывал, что даже в самом худшем случае сумею затянуть мирную паузу как минимум на два месяца и за это время большая часть личного состава уже вернется. К тому же Австро-Венгрия по-любому выпала из обоймы, хотя в Венгрии мы оставили около миллиона солдат, контролирующих австро-немецкую группировку в Румынии и южный фланг Германского фронта. И еще почти пять миллионов человек по штатной численности у нас сейчас сосредоточивались против Германии. Что почти равнялось всей немецкой действующей армии, которая была вынуждена воевать на два фронта. Так что даже с учетом отпускников войск для удержания фронта у нас хватало. Конечно, если французы и англичане не договорятся с немцами у нас за спиной и немцы не бросят на нас все наличные силы. Но вероятность этого была чрезвычайно мала. Слишком велики были разногласия между ними…

Позиции сторон на переговорах определились довольно быстро.

Французы желали вернуть Эльзас и Лотарингию, а также возместить за счет Германии все свои потери и навсегда устранить немецкую угрозу французским интересам. То есть финансовые требования, выставленные ими Германии, выглядели просто запредельными. Кроме того, Франция имела финансовые претензии к Австрии и к Италии.

Англичане свои территориальные аппетиты ограничили немецкими колониями. Кроме того, они хотели полного уничтожения Германского императорского военно-морского флота и ограничений для Германии на войска и вооружения, в чем их требования смыкались с французскими. Ну и денег, естественно. Хотя на фоне французских запросов британские выглядели даже скромными. Но на тысяч двадцать тонн золотом они рассчитывали[39]— в возмещение всех своих потерь, в том числе в тоннаже торгового флота, вследствие действий немецких рейдеров и подводных лодок.

От Австрии требовалось уничтожить свой флот на Адриатике, причем не только военный, но и торговый. Впрочем, после отделения Хорватии и Словении Австрия лишилась всех своих гаваней на Средиземном море, так что исполнение этого пункта должно было состояться автоматически. Того же самого ждали от Италии.

Россия… Россия выставила финансовые требования, правда вполне умеренные, а на фоне остальных сумма так и вообще казалась смешной. Австрии, Германии и Италии надлежало заплатить одинаковую сумму, которая (ей-богу, немцы должны были это оценить) в точности равнялась той, что я, то есть премьер-министр Российской империи, на данный момент задолжал консорциуму немецких банков с учетом всех набежавших процентов. Кроме того, наши представители потребовали передать России треть немецких, австрийских и итальянских кораблей, в первую очередь дредноутов, выдать для суда лиц, виновных в газовой атаке Варшавской крепости и… всё. В процессе переговоров российская сторона заявила, что считает скорейшее заключение мира первейшей из задач и потому готова снизить выставленные требования, если такие действия сему поспособствуют. Единственное требование, на котором мы будем настаивать, — это непременное наказание лиц, виновных в газовой атаке Варшавской крепости.

Подобная позиция вызвала волну патриотизма по всему Царству Польскому и… заметную панику среди наших союзников. Глава французской делегации на переговорах, министр иностранных дел Французской Республики месье Бриан, даже потребовал от России объяснений и ответа на вопрос, готова ли она и дальше исполнять свой союзнический долг. А немцы стали делать серьезные намеки на сепаратный мир, намекая на то, что согласны не только забыть о моем долге, но и предоставить куда более весомый кредит на невероятно льготных условиях вплоть до… ну самых невероятных, то есть до того, что мне не придется его отдавать, равно как и уже взятый.

Я искренне забавлялся, наблюдая все эти «песни и пляски». Никакого сепаратного мира с Германией я не замышлял. Союзный договор будет выполнен до конца. Германия после войны мне нужна максимально ослабленной — легче будет играть великодушного соседа, вовремя протянувшего руку помощи. Тем более что самой Германии это пойдет только на пользу. И амбиций запредельных, которые в той истории, что здесь знал только я, завели ее в чудовищную пропасть, поубавится, и прочный союз с Россией не позволит ей проиграть следующую войну. А в том, что Вторая мировая будет, я не сомневался… Но почему бы под это дело не стребовать с союзников что-нибудь еще? В конце концов, наши владения в Катанге не имеют выхода к морю, а у англичан пока довольно плохо идут дела с завоеванием германской Восточной Африки, бьют их там…