Книга Семейный портрет с колдуном - Ната Лакомка

Почему же мои воспоминания такие странные? И на самом ли деле меня зовут Эмили Валентайн?

Простояв возле липы, я вернулась тем же путем, по аллее, и вышла на базарную площадь, где торговки уже занимали места, раскладывая по прилавкам зелень и овощи, выставляя клетки с домашней птицей и продавая пирожки на разнос.

Я купила пирожок с вареньем, потому что была ужасно голодна, и съела его прямо на улице, хотя леди не полагалось есть на ходу. Торговки зазывали посмотреть товар, но я молча качала головой, проходя мимо.

Сейчас мне только и остается, что вернуться… Но куда? В столицу? В Саммюзиль-форд? Или лучше сбежать, как советовал королевский колдун?..

- О! Вы вернулись, милочка Эмили! – раздался вдруг веселый женский голос, и я вздрогнула, услышав свое имя.

Оглянувшись, я увидела прилавок, заваленный мешочками из полупрозрачной ткани. Мешочки были наполнены душистыми цветочными лепестками и благоухали на весь ряд. Торговка, сидевшая на перевернутом бочонке, махала мне рукой и улыбалась так приветливо, что не оставалось сомнений – она звала именно меня.

- Вы меня знаете? – пролепетала я, подходя к ней.

- А вы меня – нет? – засмеялась она, показав ровные белые и крепкие зубы. И сама она была румяной и крепкой, как осеннее яблоко. – Забыли обо мне? Коротая же память у юных девиц! Как ваш муж, дорогая леди?

- Муж? – пробормотала я, пытаясь справиться с изумлением. – Вы ошиблись, я не замужем. Я только собираюсь замуж…

- Почему же вы столько тянули? – удивилась она, раскладывая мешочки. Красные – к красным, синие – к синим. - Вы говорили, что у вас свадьба со дня на день.

- Когда говорила? – спросила я, запинаясь.

- В позапрошлом году, когда же еще, - она снова расхохоталась. - Вы все позабыли?

- Два года назад? Замуж? – только и смогла произнести я.

О каком замужестве может быть речь? Два года назад мне было всего семнадцать, я примерно училась в пансионе… в каком-то пансионе, и не думала о сердечных делах.

- Ничего не понимаю, - торговка посмотрела на меня, вскидывая брови. – Вы – леди Эмилия? Вы обучались в пансионе святой Клер? Это ведь точно вы?

- Да, - выдохнула я, боясь спугнуть удачу, потому что небеса послали бедной Эмили весточку. – Но я была больна и потеряла память, - теперь я лгала вдохновенно, глядя на торговку с надеждой и мольбой. – Доктор рекомендовал приехать сюда, чтобы вспомнить прошлое. Расскажите, что знаете обо мне, это может помочь.

- Ах вы, бедняжка, - посочувствовала она. – Где вы остановились? В гостинице? Приходите ко мне сегодня на чай, как раньше.

- Как раньше?..

– Не помните? Дом с красной черепицей, возле старого каштана, вторая улица, как идти с площади.

- Спасибо, я приду, - поблагодарила я, и затопталась на месте, боясь уйти. Потому что – вдруг эта женщина исчезнет? Или когда я снова увижу ее – забудет о моем существовании.

- Садитесь рядом, - женщина правильно угадала мои страхи и выкатила из под прилавка ещё один пустой бочонок, перевернув его вверх дном. – Будете помогать мне, как раньше. Рассыпайте вот эти лепестки по мешочкам, - она поставила передо мной корзину с сухими лепестками белого шиповника, и я послушно села на бочонок, взяв из другой корзины тонкий тканевый кармашек со шнуровкой на горловине.

- Я помогала вам и раньше? – спросила я, насыпая лепестки и затягивая шнур.

 - Когда сбегали из пансиона, - торговка подмигнула мне, одновременно рассчитывая двух покупательниц, которые захотели саше с розовыми лепестками. – Вы были страх какой непослушной! Всё время сбегали. Матушка Бевина с вами поседела раньше времени.

- Матушка Бевина? – воскликнула я. – Настоятельницу зовут именно так?

- Прежнюю настоятельницу, - пояснила торговка. – Матушка Бевина умерла полгода назад. Теперь настоятельница - матушка Кларисса, она раньше была воспитательницей. Вам от нее тоже доставалось. Вы говорили, что назло ей разливали чернила, и она бесилась, как сто чертей.

Разливать чернила?.. Это было в моих воспоминаниях! Но совсем не так, как рассказывала торговка.

- Не нарочно!.. – запротестовала я.

- А мне говорили, что нарочно. И очень при этом смеялись. Ой, так вы и моего имени не помните! – торговка положила руку на пухлую грудь. – Не помните?

Я вынуждена была признать, что нет.

- Анна, - представилась или напомнила она. – Анна Молин. Как же вы, такая молоденька, и совсем потеряли память! Это печально!

- Очень, - согласилась я искренне. – А что я вам ещё рассказывала? Как мы с вами познакомились?

- Вы сбежали из пансиона, - начала рассказывать Анна и сама прыскала в кулак, вспоминая об этом, - и спрятались от монахинь. Залезли ко мне в корзинку с цветами, и сестры вас не заметили. Вы были большая шутница! Не помните?

- Нет…

Почему же настоятельница Кларисса не сказала, что знала меня? Она солгала? Но раздражение ее было таким искренним… Если только она не мастер притворяться…

- Госпожа Анна, - я заполнила ещё один мешочек лепестками и затянула горловину, - А моя семья? Говорила ли я что-то про семью?

- Говорили, что круглая сиротка, и что ваши родители умерли, когда вы были совсем малюточкой. Вы воспитывались у тети, а потом и она умерла, и вас забрали в пансион.

- Я называла вам свое имя?

Она посмотрела на меня, захлопав ресницами:

- Конечно! Эмили!

- А фамилию?

- Нет, не называли. Зачем? А потом на празднике роз вы встретили молодого человека и влюбились. Вы только и говорили о нем. Что он отвечает вам взаимностью, и что скоро вы выйдете за него замуж.

- Молодого человека? – спросила я растерянно.

- Да, вы были так влюблены!..

- И он отвечал мне взаимностью?

- Вы так говорили.

- Я называла его имя?

- Самюэль.

Меня словно ударило молнией. Эс! Буква, вырезанная на стволе липы рядом с буквой «Е». «Е» - это Эмили, «S» - это Самюэль. Неужели, это я вырезала то сердечко? Или вырезал тот молодой человек?.. В любом случае, я не случайно пришла к беседке, к липе… к качелям…

Но почему я ничего не помню о Самюэле, в которого, если верить торговке, была так влюблена? Кто же этот человек?

- Что я говорила о нем? – торопливо начала я расспрашивать. - Откуда он? Как мы познакомились, о чем беседовали?

- Ой, да разве все вспомнишь? – она наморщила лоб. – Помню, что вы рассказывали, как он первый раз вас поцеловал – вы сидели на качелях, он их раскачивал, а потом обнял со спины и поцеловал.

Я вздрогнула, как ужаленная, и едва не опрокинула корзину с лепестками.