Книга Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А если я буду вести себя хорошо — меня съешь ты?
Аинэке нахмурилась. Все это не предвещало ничего хорошего. Может, пора завязывать с этими глупыми играми?
— Если ты собирался сказать какую-то пошлость, — ледяным тоном начала она, — то лучше сразу прикуси себе язык! Или, для своего же блага, откуси его вовсе!
Мальчуган беспечно отмахнулся:
— Да ничего я совсем и не собирался! И, если хочешь знать, я все равно не верю всем тем страшным сказкам, которые о тебе рассказывают!
Даже так? Обо мне рассказывают страшные сказки? Она нахмурилась еще сильнее и решительно потребовала объяснений. Роан пожал плечами и тут же вновь поморщился. Аинэке чувствовала терпкий запах его крови и это возбуждало.
— Ну, говорят, что ты — злобное чудовище. И что живым от тебя никто не уходит. Глупость какая! Что ж они, мертвыми уходят, что ли? Чтобы потом байки про тебя сочинять?
— А… а если это — правда? — Голос Аинэке внезапно дрогнул. Нет, конечно, она — не чудовище, но ее голод, этот злобный демон, полученный в подарок от ненавистного отца — он ведь и впрямь пожирал и ее саму, и все, что только могла послужить ему пищей!
Роан с прежней смешной и наивной непосредственностью покачал головой:
— Выдумываешь. Я же вижу: ты просто очень несчастлива. И одинока. И что-то тебя мучает. Это плохо, когда такая красивая фейри страдает.
— Это… потому что… Откуда ты знаешь?..
— Вижу, — ласково улыбнулся он, осторожно пробежав пальцами от ее левого виска к уголку губ.
Волна слез подступила как внезапный прилив — и Аинэке захлебнулась. Неужели хоть кто-то в этом отвратительном, злом мире мог понять ее?..
От него все еще пахло рыбой, устрицами, горькой морской солью и алыми водорослями. И этот дурацкий песок постоянно хрустел на зубах…
Конечно, утолить ее голод он был не в силах, но на рассвете Аинэке все же забылась прохладной, сладостной дремотой, зарывшись носом в нежное оперение своего крылатого стража, так и не изволившего покинуть королевское ложе, и чувствуя тихое дыхание безмятежно спящего роана собственным загривком. Ей грезилось, что прозрачно-бирюзовые волны мокрыми ладошками гладят ее белые точеные бедра, обвивают гирляндой жемчужной пены талию, слизывают медовые капли пота со спины… Пахло солью, устрицами и морской травой. Ей было так хорошо, что дыхание перехватывало от восторга, а голова кружилась. С неба упала звезда — звезда с полуденного неба! — и стала тонуть где-то на горизонте. От ее падения по воде пошла рябь…
Нет, не рябь — штормовая волна! Она неумолимо надвигалась, точно в одночасье рухнувшая башня, грозя раздавить Аинэке своей громадой. Бежать было бессмысленно. Похолодевшее от ужаса тело не слушалось. Деревянными пальцами королева нашарила цепочку Глейп-ниэр и повелела волне умереть. Но та не повиновалась. Только медленно, злобно окрашивалась в густой кровавый цвет…
Что-то пошевельнулось у Аинэке на коленях. Она опустила глаза и увидела маленькую кучерявую голову младенца. У него были ее огненно-алые волосы и огромные, черные, почти что лишенные белков глаза тюленя. Он… смеялся. Жестоко и неприятно смеялся. А потом он поднялся на кривые, уродливые ножки и протянул руку к Глейп-ниэр:
— Не поможет, — проговорило дитя взрослым мужским голосом. Этот голос напоминал ей что-то слышанное ранее, но она никак не могла вспомнить: что именно? — Ты по уши в дерьме, мамочка!
И волна упала, как семьдесят тонн дохлой рыбы, выброшенной на берег. С такой же ужасающей вонью. Собственно, это и были семьдесят тонн дохлой рыбы. Полуразложившейся. Желтой.
И, задыхаясь от боли и смрада, Аинэке снова проснулась.
Едкая, тошнотворная вонь упрямо не исчезала. Ее вместилище — вымазанное песком тюленеобразное — бесстыдно спало у нее под боком. Пронырливое, льстивое, подлое и услужливое. Коварное и насквозь фертильное. Как животное, как вонючий зверь, валяющийся в собственной моче и нечистотах. Грязь, грязь, грязь! Ей хотелось срывать с себя кожу, чтобы избавиться от этой грязи, в точности как во вчерашнем кошмаре. Срывать клочьями, вместе с мясом, до костей. А главное — ногтями выцарапывать из себя проклятое, готовое прорасти семя. Тюленьи глаза! Будьте вы все прокляты! Мор и проклятье на ваши головы! Почему я не могу уничтожить вас всех, истребить, очистить от вас Маг Мэлл?
Аинэке, все еще дрожа, вцепилась пальцами в заветную цепочку Глейп-ниэр и одним махом швырнула спящего роана на пол. Конопатый полутюлень пролетел добрый десяток шагов и врезался в угол тяжелого, окованного серебром комода. Аинэке передернуло от сдавленного ругательства, вылетевшего из его рта. Грязь, грязь, грязь!
— Ты чего? — изумленно вытаращил черные, лишенные белков тюленьи глаза роан.
— Заткнись, — прошипела Аинэке. — Пришло время платить по счетам, мальчик. Ты вел себя плохо. Я думаю, Брокку пора кормиться.
— Снова шутишь? — Он все еще пытался улыбаться, но теперь Аинэке хотелось блевать от его улыбок.
— Я вообще никогда не шучу. Ты был нерасторопным, дерзким, шумным, болтливым и грязным. За такое я убиваю медленно и жестоко. Брокк, он твой. Можешь начать с его бесстыжих тюленьих глаз.
Киэнн нехотя оторвал взгляд от стеклянного потолка и швырнул в никса последнюю опустошенную бутылку.
— Твоя очередь идти за водой.
Нёлди задумчиво повертел прилетевший предмет в руках:
— А мне казалось, что как раз твоя.
Киэнн паскудно осклабился:
— Тебе показалось, пупсик!
Хотя, по совести, очередь и впрямь была его. Тем паче, что почти весь трехдневный запас он выжрал в одиночку, перещеголяв в этом даже Шинви. Но перспектива тащиться три часа вниз и потом примерно столько же обратно наверх Киэнна совершенно не грела. Да и спуститься он туда сейчас смог бы, наверное, только кубарем — фоморская водица била в голову почище бурбона.
Никс сокрушенно качнул головой:
— Да поднимись ты к ней уже! Хватить на ее задницу через потолок пялиться!
— Будто сам не пялишься! — огрызнулся Киэнн.
Нёлди вздохнул:
— А я-то тут при чем? Киэнн, хватит валить с больной головы на здоровую! Иди и решай свои половые проблемы, а не заливайся тут как тропическое растение!
Киэнн, шатаясь, поднялся на ноги и выдернул пустую бутылку из рук никса:
— Лучше уж я за водой схожу. Давай сюда сумку!
Никс несколько секунд поколебался, но потом все же вручил ему зачарованную бездонную суму, которая теперь служила им для транспортировки воды из подземного колодца на трехсот тридцатый этаж башни. Перекинув длинный кожаный ремень через плечо, Киэнн нетвердой походкой, пересчитывая углы и любовно ощупывая стены, вывалился за дверь. Краем глаза уловил, как Нёлди напоследок проводил его полным отчаяния взглядом. Да пошел он!
