Книга Ночной хозяин - Данил Коган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя час сражение при реке Нарев окончилось полной победой свейского оружия.
А к вечеру, не приходя в сознание, скончался повелитель Свеи милостью владык, — Карл VII, прозванный своими подданными «Одноногим».
Призрак из прошлого
1
Около третьего часа того же самого дня, когда состоялась битва при Нарев — 28 октября 1606 года от Откровения, к монастырю Святой Рикельдис [100] в предместьях Гросс-Экберт подъехала закрытая карета без опознавательных знаков. Ее дверца распахнулась, изнутри вышел высокий мужчина, закутанный в плотный дорожный плащ, с кожаным саквояжем в руках. Лицо его скрывал накинутый на голову капюшон.
Кучер щелкнул кнутом, едва дождавшись, когда его пассажир захлопнет дверь.
Загадочный пассажир постучал в калитку, врезанную в ограду монастыря. Лязгнула щеколда. В калитке раскрылось маленькое окошко.
— Джакоб гер Рахе. Меня ждут.
— Предъявите знак и бумаги, господин Рахе.
Мужчина распахнул плащ. На упелянде была приколота белая звезда с черными стрелами — знак одержимого. В окошко он просунул свиток с багровой печатью. Окошко захлопнулось.
Некоторое время одержимый стоял возле закрытой монастырской калитки. Затем она распахнулась.
— Проходите, господин Рахе, все готово, — служитель, закутанный в серое орденское одеяние, вернул Джакобу свиток.
Одержимый протиснулся в узкую низкую дверь, дождался, пока привратник закроет ее и накинет на крючья железный засов. Отправился вслед за орденским служкой к основному зданию.
— Место — Эвинг, господин Рахе, ничего не поменялось?
— Нет, ничего.
— Тогда нам туда.
Они прошли в западное крыло.
Шагали по длинной галерее мимо череды заклинательных комнат. Остановились у одной из них, на которой имелась бронзовая табличка с надписью «Эвинг».
Провожатый повернулся к одержимому:
— Остаток суммы, пожалуйста.
— Вот, держите, — гер Рахе протянул служителю заранее заготовленное письмо с банковской гарантией.
Тот, удостоверившись, что в обязательство вписана правильная сумма, протянул одержимому небольшой золотой медальон на витой цепочке.
— Это подношение положите на алтарь перед тем, как повернуть клепсидру. Выходить можно, когда верхняя колба опустеет. Удачи, господин Рахе.
Гер Рахе вошел в заклинательный покой.
Весь пол в комнате занимала инкрустированная гексаграмма. В центре находился алтарь, возле которого на специальной подставке была закреплена вращающаяся клепсидра.
Одержимый вступил в центр гексаграммы. Откинул капюшон, рассыпав по плечам густые волосы цвета спелой пшеницы. Почесал запястьем левой руки уродливый шрам на лбу.
Если бы господина Рахе в этот момент мог видеть Оттавио ар Стрегон, он узнал бы в нем парнишку, искалечившего его левую руку при Гарильяно.
Одержимый аккуратно положил подношение на алтарь. Повернул клепсидру и приготовился ждать, глядя на то, как подкрашенные капли ртути медленно перетекают из колбы в колбу.
2
Отворив исходящую паром, обледенелую изнутри дверь заклинательного покоя, одержимый вышел тем же путем, как и добирался, и покинул монастырь Святой Рикельдис, но уже в Эвинге.
Сразу из монастыря он отправился на почтовую станцию. Ему повезло — карета, идущая в нужном ему направлении еще стояла на дворе. Ее как раз запрягали.
Гер Рахе уладил формальности по оплате проезда, предъявив начальнику станции свою звезду и проездные документы.
— Не знаете, мастер, — обратился он к начальнику, — как я могу попасть во владения Брюнне?
— Вам нужно доехать до городка Херне, в графстве Вальде, и там арендовать лошадь или повозку, благородный господин. Но, разрешите вопрос, — гер Рахе кивнул, — вам нужно именно поместье или сами господа гер Брюнне? Потому что, если вы хотите встретиться с семьей, то скорее застанете их в столице графства или же в Херне, где у Брюнне есть городские дома. В середине октября они обычно оставляют поместье на зиму.
— Благодарю вас, мастер, это важное уточнение, — ледяным тоном произнес гер Рахе, протягивая начальнику станции крейцер. — Возможно, вы сэкономили мне время.
Убийство не противоречит естественному праву, следовательно, смертная казнь вполне законна, если только к ней прибегают не ради добродетели и справедливости, а из необходимости или ради выгоды.
Кого вешают, того не исправляют, а исправляют через него других.
Глава первая. Aut ne tentaris, aut perfice [101]
Экзекуции
1
«Мы стояли в местечке Шарнхорст. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у командира или в трактире; вечером пунш и карты.»
Полковник ар Стрегон отвлекся от письма, которое вымучивал из себя весь последний час.
Поправил «стояли» на «стоим».
Посадил кляксу.
Смял и выбросил лист бумаги.
Дважды в год — в каждый перелом — он педантично, в обязательном порядке, писал письма всем своим живым родственникам и нескольким знакомым. Сейчас он пытался сочинить письмо для двух своих сестер, все еще живущих в Наполи.
До перелома оставалось еще почти два месяца, но ему было необходимо чем-то занять этот утренний час. Несмотря на то, что «Aurora musis amica» [102], конкретно к нему властительница утра сегодня благосклонна не была.
Его одолевало смутное беспокойство.
Маета.
Он не понимал, что же с ним такое творится. Раньше он никогда не испытывал мандраж ни перед боем, ни перед казнью.
Теперь же он волновался.
Нервничал.
