Книга Закон шагов. Книга первая - Екатерина Годвер

* * *

Сержант, попрощавшись, ушел нетвердой походкой.

«Хорошо выспавшийся, непохмельный командор после дня открытия — тоже плохая примета, — Иргис, притушив свет, достал вторую бутылку. — Но, прости, Заон: то, что я могу начать болтать еще после пары стаканов, не для твоих ушей».

Нужно было хорошенько подумать.

О прошлом. О настоящем. О будущем…

О том, где теперь дети магистра Орто, если они еще живы.

Об Анне.

О том, почему он, тридцативосьмилетний, опытный, не страшащийся ни теней, ни Солнцеликого мастер хьорхи боится моря и отчаянно ненавидит его.

О том, что когда-то в Валкане у него было трое друзей, но однажды Иргис не уговорил Никара Жога дождаться его и поехать на задание вместе — и после этого их осталось двое. А год назад он не смог убедить Вэла Ранла отказаться от назначения в Райнберг — и последствия могли оказаться теми же самыми, а он не мог ровным счетом ничего с этим поделать. Как и с тем, что Собачник решил идти своим путем…

Особенно крепко стоило поразмыслить о сйорте от капитана Дера Кринби и о том, где порох взорвется в следующий раз. Не ради убийства лорда-канцлера Дошо кто-то похитил взрывчатку рудокопов…Похитил — или купил. Или — принял в дар?

Какая сила на Шине была замешана в этом: Верховный лорд и Орден? Нодаб и Церковь Возрождения — втайне от него? Икменский хромой и секта рыбников?

Последняя версия была самой притягательной, но гораздо менее вероятной, чем вторая. Анна не скрывала, что имеет секреты даже от брата… Что уж говорить о нем.

Как следовало сейчас распорядиться информацией от капитана Кринби: сохранить в тайне? Или предупредить… Кого? Возможно, подставив тем самым Анну и ее планы под удар…

Стефан Арджанский насмешливо улыбался со старого снимка.

«Чтоб тебя тени замучили, Лжец! — Иргис наполнил стакан. — Прожил полтора века — а зачем? Чтобы умереть так невовремя!»

Посидев немного, Иргис вытащил из тайника банку с табаком и бумагу. Обычно он не курил и плохо переносил табачный запах, но — иногда хотелось. Лжец, будь он неладен, дымил своей трубкой постоянно, оттого нюхать вонючий дым у всех его спутников вошло в привычку.

До операции в Галше еще оставалось не так уж мало времени, но первое решение Хьор-командору Саену предстояло принять уже сейчас…

Глава 18

Живые и мертвые

Ветер усиливался, волны разбивались о мостки, стражники и служители переругивались друг с другом, и скучное дело «ловли» баграми покойника никак не шло…

Вэл отвернулся. Хотелось отвлечься на что-нибудь более… простое и более радостное, вроде мыслей о горячем ужине, который ждал его дома. Но мысли — как обычно — уводили совсем не туда.

«Людям лишь кажется, что вот — живое, а вот — мертвое, и все просто. Но представь, что каждый в отдельности человек — это обломанная ветка, — звучал в голове мягкий голос Поводыря.

Сабда, городок книжников, шумно провожала осень, а они с Джарой сидели во дворе Стефанова дома и жгли валежник после затеянной Иргисом расчистки сада.

— Не в том смысле, что тупой, как деревяшка. Просто ветка. Что такое эта ветка? — спрашивала Поводырь. — Она ни живая, ни мертвая, ни вещь, ни мусор. Всякая ветка, пока не ссохнется или не начнет гнить, хранит остатки жизненной силы. Ткнешь ветку в сырую землю — может, даст корни, и вырастет дерево. Почистишь и подсушишь ветку — получится, допустим, посох; а бросишь в костер — дрова. Но также можно сжечь и молодое дерево. Или посох. А костровая палка может дать корни, но путник, чтобы пробраться через топь, однажды сломает дерево, которым она станет… Ветка, пустившая корни — живое дерево, посох — мертвый инструмент, палка — расходный материал, а иногда просто хлам под ногами. — Поводырь носком сапога забросила головешку в костер. — Где грань, что отличает одно от другого? Можешь объяснить мне, Бродяга?

— Грань — там, где ветку отломили от дерева, — сказал Вэл. — Все прочее — бессмыслица.

— Бессмыслица? Может быть. Но для меня ветка уже сломана, Вэл, и так было еще до Катастрофы. — Поводырь долго смотрела в огонь. — Это — то, что мы выносим из руин… Иногда странно получается: слышишь всплески мысленной речи, а потом видишь источник и понимаешь: человек уже с четверть часа как умер. Я могу проводить границы только разумом, в зависимости от своей нужды. Понимаешь?»

Новая волна накатила на подмостки, обдав всех брызгами.

«Допустим, понимаю, и все же твои суждения были слишком абстрактны, Джара, — подумал Вэл. — Мертвое отличается от живого, в первую очередь, паршивым видом. А если залежится — еще и запахом… Интересно, если дать этим хитрецам волю, они выловят тело уже после того, как оно начнет вонять?» — Вэл взглянул на суетящихся подчиненных, постоянных и временных. — «Но с веткой ты попала в точку; хотя, какая ветка — тут целое бревно!»

Старший сын лорда Бека Ауна, Химмел Аун всплыл около третьей опреснительной станции. Служители и стражники уже четверть часа возились с баграми и сетью: труп покачивался на волнах и никак не желал попадаться. Вэл впервые порадовался раненным рукам: будь он здоров, пришлось бы помогать.

Последний раз принца Химмела видели живым в фамильном особняке Аунов накануне днем: тот собирался отобедать с отцом во дворце. Особняк располагался от дворцовых ворот всего-то в двухстах шагах, потому никто не удивился, что молодой человек вышел без охраны — и во дворце тоже никто не удивился, когда он до туда не дошел: лорд решил, что сын остался на обед дома. Пропажу заметили вечером, но, так как принцу не чужды были лихие загулы, серьезно забеспокоились только к утру, и только после полудня обнаружили тело. Горожане не смотрели на воду: в перерывах между рабочей суматохой и беспорядками в Райнберге провожали осень: на улицах давали представления, пили, дрались, многие надевали карнавальные маски и одежды… Проще было найти иголку в стоге сена, чем свидетелей, которые смогли бы указать, где покойный находился между выходом из дома и всплытием у станции. Особенно если поначалу он сам скрывался от любопытных глаз.

— А, чтоб вас, придурки безрукие! Сейчас нырять будете!!! — Капитан стражи разразился бранью: кто-то неловко двинул багром, и тело вновь оказалось вне досягаемости. — Господин смотритель, может, все-таки разрешишь нам или своим людей применить хьорхи?

В голосе стражника звучала плохо скрытая досада: ему совсем не нравилось — пусть и временно — подчиняться Ордену. Не больше, чем возня с трупом.

«Но придется тебе потерпеть, — подумал Вэл. — Ничего не поделаешь: хьорхи может смазать важные следы от другого хьорхи… или от чего-нибудь еще».

— Я вызвал лодку береговой охраны — они помогут, если сами не справитесь, — сказал он вслух. — Но глядите-ка, подплывает!

— Так, ты и ты, сместитесь левее. Да багор не весло, что ты творишь, идиот! — Капитан вернулся к «рыбалке»; но покойник словно уворачивался.