Книга Тайный дневник фамильяра - Татьяна Рябинина

Чем сильнее меня тянуло к Арту, тем больше я сопротивлялась этому чувству. Потому что знала: счастья оно не принесет ни мне, ни ему. Да что там счастье — это стало бы настоящей катастрофой. Рассчитывать на то, что темные силы вдруг сжалятся и подскажут насчет эфирного тела, было глупо. Я помнила их слова: «ответ получит тот, кому он нужен». Мне он был нужен — так, как ничто другое в мире. И Арту тоже. Но ответа не было.

То, что тело вдруг стало что-то чувствовать… Я, конечно, могла подумать, что это начало превращений — очень медленных. Но сомневалась, не показалось ли. Уж больно слабыми и бледными были эти ощущения. Я вполне могла принимать желаемое за действительное. Ведь в памяти остались чувства настоящего тела. Так что даже говорить об этом никому не стала. Чтобы не давать Арту ложной надежды. Да и самой себе тоже.

Последний день перед новолунием выдался серым, тусклым. Низкие неподвижные облака, казалось, задевали верхушки деревьев. Ни ветерка, ни звука. Попрятались птицы, умолкли в траве стрекотуны, которыми с удовольствием полакомилась бы Мари. Напряжение висело в воздухе — тяжелое, плотное.

Я была в полном отчаянии. Внутри бесчувственной оболочки кипела настоящая истерика, которая заставляла с удвоенным внимание заглядывать под каждый куст.

— Мари, — тихо сказал Арт. — Пора возвращаться. Мы слишком далеко от дома.

— До заката еще много времени, — я не могла поверить, что все кончено. — Даже если не успеем — посадишь меня в сумку. Поищу еще немного.

— Нет. Уже нет никакого смысла искать. В этом месяце новолуние наступает сразу после заката. Даже если ты вдруг сейчас найдешь точку, все равно мы не успеем привезти ее к Лэрге. Милая моя, мне очень жаль.

Он молча обнимал меня, а я умоляла свое тело: «Пожалуйста, стань настоящим! Мне это нужно! Необходимо!» Но оно оставалось таким же мертвым куском неизвестно чего. Как резиновая баба из секс-шопа.

— Давай просто посидим немного. И потом поедем. Мне надо… как-то осознать это. Что все. Что я останусь здесь навсегда. Да нет, всего на несколько лет. И что через три часа мое тело где-то там, далеко, умрет…

Арт сел на траву под деревом, я рядом, прислонившись к его плечу. Закрыла глаза.

— Знаешь, — после долгого молчания сказал Арт. — Я сейчас чувствую себя таким мерзавцем.

— Почему? — удивилась я.

— Мне больно за тебя, почти до слез. И все равно под этим радость. Что ты осталась здесь. Знаю, что не должен радоваться, но ничего не могу с собой поделать. Прости.

— Арт… — простонала я. — Как ты не понимаешь? Никакой тут нет радости. Я не человек, и ничего у нас с тобой не выйдет.

Он поцеловал меня. Раз, другой. Жадно, настойчиво. Обнял крепко, явно не отдавая себе отчета в том, что делает. Рука соскользнула с талии на бедра.

— Поторопись, — сказала я с горечью. — Пока еще есть время. До заката.

— О чем ты? — кажется, мой тон его отрезвил.

— Ведь ты же хочешь. Так вперед.

— Мари… — он отпустил меня и отвернулся, тяжело дыша. — Мне важно, чтобы хотела ты.

— Я хочу. Но не так, как хотела бы… хотеть. Ты же знаешь.

Он покачал головой и встал.

— Поехали. Вот уж чем бы я меньше всего хотел воспользоваться, так это твоим разочарованием и досадой.

По дороге домой я думала, что чуть не повторила уже сделанную однажды глупость. Разница, конечно, была, но не такая уж большая. И хорошо, что Арт не пошел на поводу у своего желания и моего отчаяния. Хотя… с другой стороны, может, это заставило бы его понять, насколько все безнадежно. И тогда он уехал бы в свои поместья. И мне было бы легче справиться с собой без него. Или… нет?

Солнце зашло, когда мы даже еще из леса не выехали. Лэрга сидела на крыльце и держала Мари на руках.

— Вот и закат, — вздохнула она. — А через десять минут — новолуние. Ты здесь, Мария?

Я заворочала глазами, не слишком раздумывая, в какую сторону. Да, нет — не все ли равно?

— Мне так жаль…

Она прижала меня к себе, как ребенка, и гладила по спине, а я жалобно пищала — ну хоть так поплакать.

Пожалуйста, только не говори, что еще есть надежда. Не надо! Я этого не вынесу.

Но Лэрга молчала.

Арт появился, когда уже совсем стемнело. Вошел в гостиную, бросил на кресло мою одежду. И сказал, глядя в сторону:

— Я приеду завтра, Лэрга. Займусь библиотекой. Спокойной ночи.

Пристроившись у теплого бока кота, я пыталась представить свое мертвое тело. Интересно, было оно подключено к аппаратам или так лежало без сознания? Если было, то теперь все отключили, накрыли простыней с головой. Или перегрузили на каталку, а потом накрыли. Отвезли в морг. Прицепили на палец ноги бирку. Может, даже уже вскрыли.

Эти мысли, по сути, ужасные, чудовищные, нисколько меня не волновали. Как будто думала о ком-то совершенно постороннем. Пряталась за ними от того, что мучило гораздо сильнее. Но помогало слабо.

Арт действительно пришел утром, и вид у него был такой, как будто всю ночь не спал. Поздоровался с Лэргой, точно так же со мной — вежливо, без тени эмоций. Ушел в библиотеку и закрыл за собой дверь.

— Пойдем и мы, Мария, — Лэрга посмотрела на меня с сочувствием. — Займемся нашими зельями.

Так прошло полдня. Потом Лэрга с Артом обедали, а я сидела в саду у загончика Мари и разговаривала с ней. Пришла Иресса, прилегла рядом. Я гладила ее и думала, что ей еще хуже, чем мне. Или нет? У нее есть Иттон, и оба они вполне живые.

— Не хочешь помочь Арту? — спросила Лэрга, выйдя на крыльцо.

Я колебалась и никак не могла решиться. Очень хотелось пойти к нему, но здравый смысл вопил: не смей, дура, держись от него подальше!

Но когда ж дура слушалась здравого смысла?

— Можно? — спросила я, приоткрыв дверь библиотеки. — Я тебе помогу.

Темные силы, какой это был взгляд! Сколько в нем пряталось боли и тоски. А еще любви и — несмотря ни на что! — надежды. Грудь словно ледяной лапой стиснуло. Опять показалось?

С нижними полками мы закончили раньше, теперь я стояла на раздвижной лесенке, снимала тома со средних полок, вытирала тряпкой и подавала Арту. Он разбирал по стопкам, а потом записывал в писцовые книги.

Тем же самым мы занимались и на следующий день. И в другие дни. Перебрасывались ничего не значащими фразами, хотя на самом деле главный разговор между нами шел без слов. Почти как раньше. Но если тогда мы слышали мысли друг друга, теперь просто угадывали. И ничего больше.

Лишь однажды я чуть не упала с лестницы, и Арт успел подхватить меня. В этом вообще не было никакого смысла, ничего не случилось бы, грохнись я хоть из-под потолка. Но вряд ли он об этом думал. И всего лишь на секунду задержал руки. Однако в эту секунду вместилась целая вечность.