Книга Помощница для профессора - Аля Кьют

Мы не мешали друг другу, не прерывали поцелуев, не спрашивали больше ничего. Это было наваждение и тот случай, когда слова были лишними. Наши тела говорили на одном языке, хотя мы сами — нет. Я хотела его, он хотел меня. Здесь все просто, это понятная территория. А дальше будущее, и оно — терра инкогнита.

Я пробежалась пальцами по его горячей и твердой длине, но в тот же миг Рома развернул меня к себе спиной, надавил на поясницу, вынуждая прогнуться. Укусил в шею, зализав укус, отвел трусики в сторону и ворвался во всю длину сразу глубоко и сильно. Я ахнула, и Рома тут же зажал мне рот рукой. 18eced0

Рука в ортезе при этом оставалась на моем бедре.

И, по-видимому, она больше не болела.

Сильные глубокие частые удары бедер были именно тем, в чем я сейчас нуждалась. В них я могла забыться, утонуть, отдаться целиком его власти, здесь и сейчас, выбросить из головы все лишние признания, на которые у Ромы для меня не было ответов. Отдаться его воле и принадлежать ему то короткое время, которое у меня осталось.

— Черт, — процедил сквозь зубы Рома, отстраняясь. — Черт!

Он выскользнул из меня, и я почувствовала, как горая струя стельнула мне в бедро.

— Прости… — тяжело дыша, он прижал меня к себе. — На обратной дороге заедем в аптеку… Мне совсем сорвало тормоза. Черт, ну нельзя же так!

Можно, Рома. Когда любишь, можно.

Но вслух я этого не произнесла.

Глава 31

Мы почти не разговаривали по дороге домой. Вернее Рома настаивал, что нужно принять меры и купить что-то от нежелательной беременности, я же пыталась отговорить его издеваться над моим организмом. Все равно у меня скоро месячные.

Но Исаева колбасило от одной мысли о моей беременности. Я это видела абсолютно четко. Ну, еще бы. Он не готов забрать собаку из приюта, что уж говорить о детях.

Я отвернулась к окну и старалась не плакать от беспросветной и бессмысленной тоски, которая снова и снова накатывала на меня холодными разрушающими волнами.

Едва мы вернулись домой, я обнаружила, что организм решил не нервировать Рому понапрасну. Живот скрутило, хотелось лечь и не шевелиться, но я вышла и сообщила Роме, что теперь точно можно в аптеку не бежать. Рома на это отреагировал весьма сдержанно, почти никак. Кивнул и отправил меня в кабинет, напомнив, какие дела просмотреть, какие документы подготовить.

Н-да, отлежаться точно не выйдет. Я засела за ноутбук, а Рома, судя по звукам на кухне, сам занялся ужином.

Нехитрая еда — паста с сыром, но Исаев, уверена, потратил на нее много сил. Он поставил передо мной тарелку и заглянул через плечо, проверяя текст прошения, покивал и устроился на диване, чтобы проверить почту и подготовиться к завтрашнему дню.

— Ром, спать пора, — позвала я его, когда стрелки переползли за двенадцать.

— Да, иди. Я через минуту.

Но его не было в комнате через минуту. И через пять. И через десять.

Я думала, что буду всю ночь сходить с ума одна в постели, но уснула, едва коснувшись головой подушки.

Будильник в кои-то веки не прозвонил, и я опять подумала, что проснулась за минуту до него, но часы уже показывали семь.

Смятая соседняя подушка сигналила о том, что спала я не одна. Рома все-таки был рядом со мной, но почему не разбудил? А еще неожиданно и очень вкусно пахло омлетом с сыром и кофе. Я проспала? Быть не может.

Выскочив на кухню, я увидела, как Рома допивает кофе. Он был полностью одет, застегнут на все пуговицы.

— Ты… — выдохнула я хрипло спросонья.

Исаев улыбнулся.

— Я, Насть. Не психуй, все хорошо. Я выключил твой будильник, чтобы ты могла поспать нормально. Сегодня важный день.

— Но… Твои пуговицы, Ром.

Я красноречиво уставилась на его рубашку.

— Это было непросто, достаточно долго и больно, но вполне выполнимо.

Он даже галстук завязал. Кривовато и простым узлом, но сам.

— А ты… Ты уже уходишь?

Я все еще с трудом соображала, то ли с утра, то ли в принципе, просто отчаянно отрицала реальность, в которой Роман Андреевич Исаев может без меня одеться, позавтракать и… И вообще!

Рома кивнул и поднялся.

— Я сейчас в офис, потом на встречу. К Нику тебя отвезет Василий. Желаю удачи, — проговорил он и отправился к двери.

Я смотрела ему в спину. Никаких поцелуев? Никаких объятий на прощание?

Через минуту пришел лифт, и я осталась одна.

Кажется, во всех возможных смыслах этого слова.

Игнорируя пустоту и боль, я заставила себя поесть и выпить кофе, принять душ, собраться, снова изучить материалы по делу. Собственно и материалов пока никаких не было. Но я готовилась к допросу и очной ставке, ждала экспертизу и анализы.

Если Рид не будет делать или говорить глупости, то все должно пройти гладко. План Ромы был прост до безобразия и от этого гениален.

Наверное, я бы действовала так же и без подсказки Исаева. Или нет?

От одной мысли, что я одна и самостоятельна, мне становилось плохо. Но ведь Рома сам решил отдать мне дело. Значит, я справлюсь.

Я видела, как проводятся допросы. У нас была практика в прокуратуре, да и с Ромой тоже довелось присутствовать. Я прекрасно знала, как себя вести, что говорить, какую линию гнуть, как не дать следователю давить на клиента. Но все равно было страшно.

Я тряслась, пока ехала на допрос, с трудом уговорив себя принять боевую позицию и не показывать эмоций. Как ни удивительно, но помог мой дорогой щегольской костюм и туфли за две сотни евро. Встречают по одежке, и я нашла успокоение именно в этом. Разумеется, со мной иначе бы разговаривали, явись я в сарафане и босоножках, без роду и племени. Но меня знали как стажера Исаева и видели, что я не так проста.

Ошибочка. Одежда меня не спасла. На допросе бледный

Ник трясся и почти скулил, увидев, что я явилась без Ромы. Я попыталась его успокоить, но вышло так себе. Да и времени на это почти не было. Конвойный провел нас в кабинет, а следователь гнусно усмехнулся, увидев меня. О, я знала эту снисходительную усмешку. Пришлось вспомнить, что на нашей работе нужно быть не человеком, а роботом, как Исаев. Поэтому я говорила кратко и отрывисто, сохраняя в голосе стальные требовательные интонации.

Это сработало.

Сразу после допроса я подала прошение на освобождение под залог. Чистосердечное признание давало почти стопроцентное одобрение.

Нам с Ником даже разрешили пообщаться после следственной беседы, хотя время вышло. Я хотела подбодрить его и рассказать о том, что будет происходить дальше, когда явился Рома.

— Привет. Как все прошло? — спросил он, присаживаясь за стол возле меня, напротив Ника.