Книга Дар - Даниэла Стил

Вернувшись домой, он достал елочные игрушки, и остаток дняушел на украшение елки.

Не раз слезы подступали к глазам Томми — ведь большинствоигрушек мама сделала вместе с Энни.

— Может быть, мы не будем их вешать? — задумчивоспросила Мэрибет.

Это действительно был нелегкий вопрос.

Повесят они их или нет, мама все равно расстроится.

В конце концов они решили все же не убирать эти игрушки,потому что это означало бы, что они хотят забыть об Энни. Она должна все времячувствовать, что незримо находится здесь, с ними, потому что все они помнят оней. Лучше было признаться себе в этом, чем пытаться убедить себя в том, чтоэтих самодельных игрушек вообще не существует.

Томми и Мэрибет закончили украшать елку только к трем часам.

На ленч Мэрибет приготовила сандвичи с тунцом. Томми убралигрушки, оставив только маленькую коробочку с елочными украшениями, а затемпосмотрел на Мэрибет странным взглядом.

— Что-нибудь не так?

Он покачал головой. Мэрибет заметила, что он о чем-то напряженноразмышляет.

— Нет, все в порядке. Я хочу поехать в одно место.Поедешь со мной или ты слишком устала?

— Поеду, конечно. Куда ты собрался?

— Увидишь.

Томми достал теплые куртки, и они вышли на улицу. Начиналсяснегопад; они залезли в фургон, взяв с собой маленькую коробку с украшениями иположив ее рядом со второй елочкой.

Мэрибет сначала не понимала, куда они едут, но постепеннодогадалась. Томми остановил машину около кладбища — он хотел подарить маленькуюелочку Энни.

Он достал ее из фургона, а Мэрибет взяла коробку. Это былисамые маленькие елочные игрушки, которые Энни особенно любила — крошечныемишки, солдатики с трубами и ангелочки. В коробке лежали также елочные бусы исеребристая мишура.

Томми установил елку на могиле, на маленькой деревяннойподставке, и они по очереди стали вешать на нее игрушки. Этот разрывающийсердце ритуал продолжался несколько минут, после чего они стали молчаразглядывать результаты своего труда, и Томми вспомнил, как Энни любила Рождество.

Он уже рассказывал об этом Мэрибет, но в этот раз слова какбудто застревали у него в горле. Слезы катились по щекам — он вспоминал, какхорошо им было с Энни, и чувствовал, как сильно ему ее не хватает.

Потом он посмотрел на Мэрибет, стоявшую рядом с елочкой.

Куртка не застегивалась на ее выпирающем животе, глаза былиполны слез, рыжие волосы выбивались из-под шерстяной шапочки. Томмипочувствовал, что никогда не любил ее сильнее, чем сейчас.

— Мэрибет, — ласково позвал он, зная, что Энниодобрила бы его поступок.

Это надо было сделать именно здесь. Мэрибет должна быластать частью его жизни и его будущего.

— Давай поженимся… пожалуйста… Я так тебя люблю…

— Я тоже тебя люблю, — т сказала она, подойдяближе и взяв его за руку, — но я не могу, ты же знаешь… не сейчас… непроси меня делать это…

— Я не хочу тебя терять, — продолжал Томми,посмотрев на маленькую могилку, где лежала его сестренка, рядом срождественской елкой, которую они ей принесли. — Я потерял ее и не могупотерять тебя… пожалуйста, давай поженимся.

— Не сейчас, — мягко откликнулась Мэрибет.

Ей очень хотелось дать ему все, что она могла дать, но онабоялась причинить ему боль, не оправдав его надежд. Мэрибет была мудрее своихлет и в какой-то степени по-женски мудрее его.

— Ты обещаешь когда-нибудь выйти за меня замуж?

— Торжественно обещаю тебе, Томас Уиттейкер, что я будулюбить тебя вечно, — произнесла она, готовая перед Богом ответить закаждое свое слово.

Мэрибет чувствовала, что никогда не забудет, кем он стал длянее с первой же их встречи. Но никто не мог знать, что их ждет в будущем, кудакаждого из них приведет судьба.

Она страстно желала стать частью его жизни до конца своихдней, но кто мог знать, что будет дальше?

— Пообещай мне выйти за меня замуж.

— Если мы оба будем этого хотеть, — как всегда,искренне сказала она.

— Я всегда буду готов на тебе жениться, —торжественно произнес Томми, и она знала, что он действительно верит в своислова.

— Я тоже. Я всегда буду тебе другом, Томми… и всегдабуду любить тебя.

И если им повезет, она в один прекрасный день станет егоженой. Мэрибет тоже этого хотелось, и слишком сильным было искушение выйти занего уже сейчас, в шестнадцать лет, но ей хватало мудрости для того, чтобыпонимать, что в один прекрасный день все может измениться.

А может быть, все будет иначе — их любовь с каждым днембудет становиться все крепче.

Но кто знает — ведь жизнь могла разнести их по разнымуголкам земного шара, разъединив навсегда, хотя она очень надеялась, что этогоне произойдет.

— Я буду ждать столько, сколько понадобится, —заверил ее Томми. — Мои чувства к тебе никогда не изменятся.

— Спасибо, — ответила Мэрибет и нежно поцеловалаего.

Как бы ему хотелось, чтобы она пообещала ему большее! Но онбыл рад и малому, понимая, что сейчас она не может дать ему больше.

На некоторое время воцарилось молчание.

Томми и Мэрибет стояли у могилы, глядя на маленькую елочку иразмышляя о маленькой озорной девочке, навсегда оставшейся в их сердцах.

— Мне кажется, она тебя тоже любит, — тихо сказалТомми. — Если бы она была с нами!

С этими словами он сжал руку Мэрибет и повел ее к машине.Молодыми людьми овладела тихая грусть, и по дороге домой они молчали. Теперьмежду ними было что-то тихое и хорошее, сильное и чистое, очень искреннее.

Оба они понимали, что в один прекрасный день могутсоединиться — а могут и расстаться. Но и Мэрибет, и Томми верили, что ничто несможет разлучить их.

И Томми, и Мэрибет для своих шестнадцати лет слишком многопережили. У них была надежда, была взаимная клятва и были общие мечты. Это былохорошее начало для чего бы то ни было, бесценный дар, который они дали другдругу.

Сидя в гостиной, они тихо разговаривали, смотрели семейныеальбомы и смеялись над детскими фотографиями Томми и Энни.

Когда родители Томми наконец вернулись, Мэрибет как разразогрела им обед. Джон и Лиз были рады оказаться дома и застать Мэрибет иТомми довольными и веселыми; порадовала их и елка, только на лицо Лиз набежалооблачко грусти, когда взгляд ее задержался на самодельных игрушках. Глаза еенаполнились слезами, но потом она посмотрела на сына и улыбнулась.

— Спасибо, что ты их повесил. Мне бы очень их нехватало.