Книга Шалунья - Сюзанна Энок

— Вот черт! — пробормотал Алекс, взъерошив рукой волосы.

Сегодня Редж пригласил его и Кит в «Сосайети», отметить предстоящий отъезд Кита. Алекс вспомнил, что перед отъездом решил кое-что сделать, но что именно, забыл. Он подошел к столу и, раздраженно вздохнув, принялся просматривать корреспонденцию, пока не наткнулся на то, что искал: приглашение от леди Крестен на вечеринку, которую должны были почтить своим присутствием самые смелые и самые сладострастные представительницы великосветского общества, что обещало сделать вечер весьма… приятным. Именно там Алекс впервые стал любовником Барбары Синклер, и произошло это два года назад.

Откинувшись на спинку стула, Алекс хмуро взглянул на приглашение. Сегодня одна мысль о том, что произошло тогда, была ему отвратительна. Разорвав приглашение, он выбросил его в корзину для мусора. Часы пробили четыре. Кит отсутствовала уже больше трех часов. И поскольку он дал ей понять, что подозревает ее, она наверняка сбежала. Эта девчонка сведет его с ума, и дальше так продолжаться не может. Чертыхнувшись от злости — хотя злился он больше на самого себя, чем на нее, — Алекс вытащил из стола красного дерева лист пергамента. Выдернув из чернильницы ручку, он решительно написал обращение и остановился.

Несколько долгих минут он продолжал сидеть с ручкой в руке, готовясь изложить в рапорте, что ему известно, кто является контрабандистом, которого так долго искали, но что-то его останавливало. Наконец, вздохнув, он снова воткнул ручку в чернильницу. Он знал, что Кит замешана в этом деле, но не мог ее выдать.

В этот момент хлопнула входная дверь и послышался веселый голос Кит:

— Добрый день, Уэнтон.

Скомкав бумагу, Алекс швырнул ее в мусорную корзину.

— Кит! — закричал он, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в холл.

Несколько секунд спустя дверь в его кабинет открылась, и вошла Кит. Ее мокрые волосы свисали по обеим сторонам лица. Одежда была ничуть не суше.

— Ты меня звал, Эвертон? — холодно спросила она, прислонясь к косяку двери, как будто ничего между ними не произошло. Лишь зеленые глаза, старательно избегавшие его взгляда, говорили об обратном.

Как же ему хотелось отвести с ее лба мокрые пряди волос, поцеловать мягкие, сладкие губы!

— Мы сегодня вечером встречаемся с Реджем и остальными, — холодно сообщил Алекс, хотя внутри у него все горело. — Не забудь.

— Я помню, — ответила Кит. — Пойду переоденусь, пока не заболела чахоткой.

Алекс кивнул.

— И подвяжи волосы, а то ты похожа на женщину. — И, медленно поднявшись, он направился к ней.

— Разве? — Кит коснулась рукой волос и замерла, словно хотела о чем-то спросить, но не решилась. — Алекс, — наконец отважилась она, — можно задать тебе один вопрос?

— Какой угодно, — прошептал он, прислонясь к косяку и пристально вглядываясь в ее очаровательное лицо.

Кит украдкой взглянула на него и поспешно отвела взгляд.

— У тебя есть портрет твоей матери?

Алекс ожидал чего угодно, но только не этого.

— Есть, — ответил он. — В танцевальном зале. Хочешь взглянуть?

— Да, — кивнула Кит.

Сделав ей знак следовать к лестнице, ведущей в восточное крыло особняка, Алекс пошел за ней. Они поднялись на второй этаж и очутились в холле, в который выходили две двери. Взяв со стола лампу, Алекс толкнул одну из дверей — обе оказались не заперты — и вошел первым. После смерти матери в этой комнате собирались всего один раз, вскоре после его женитьбы, однако порядок царил образцовый — натертый паркет блестел, канделябры были накрыты. На противоположной от двери стене висели два портрета в человеческий рост, каждый прикрыт тяжелым покрывалом. Подойдя к ним, Алекс молча откинул покрывало и поднял повыше лампу.

Взяв лампу у него из рук, Кит подошла поближе.

— Какая же она красивая, — прошептала она. — Сколько ей здесь лет?

— Примерно столько, сколько тебе. А папе — сколько мне. Эти портреты заказала художнику моя бабушка в первую годовщину их свадьбы. Сделала им подарок. — Его голос гулким эхом отдавался в огромном пустом зале, а накрытые канделябры тихонько позвякивали.

— У тебя ее взгляд, — заметила Кит, глядя на высокую темноволосую женщину со смеющимися серыми глазами, делившую эту пустую комнату со своим улыбающимся мужем. — Какая она была?

Оторвавшись от портрета, Алекс с улыбкой взглянул на промокшую насквозь светловолосую девушку.

— Она была очень похожа на тебя, разве что не носила брюк и не так часто ругалась.

— Я тебе не верю. — Кит застенчиво улыбнулась. Эта робкая улыбка нравилась Алексу больше всего.

— Нет, правда. Она была необыкновенно умна. Все мужчины ее боялись.

— Меня мужчины не боятся, — заметила Кит.

— Потому что считают тебя мужчиной. Ни один мужчина не потерпит, чтобы женщина была умней его. Считается, что женщина способна лишь на то, чтобы падать в обморок да ахать и охать.

Усмехнувшись, Кит повернулась к Алексу.

— А я никогда не ахаю и не охаю.

— Вот и я о том же.

Они стояли и смотрели друг на друга в желтоватом, зыбком свете лампы, и улыбка постепенно сходила с ее лица. У Алекса было такое ощущение, будто родители смотрят на них и смеются. А вот почему, он понять не мог. То ли радуются за них, то ли насмехаются над тем, что их сынок попал в переплет. Острое желание охватило Алекса с новой силой, хотя здравый смысл подсказывал, что он не должен ему поддаваться. Похоже, Кит догадалась об этом: судорожно сглотнув, она первой отвернулась и пошла к двери.

— Я должна переодеться, — тихо сказала она на ходу. — Хочешь, я помогу тебе их закрыть?

Алекс покачал головой.

— Это сделают слуги. Мне не хотелось бы оставлять их накрытыми. — Алекс смущенно улыбнулся, хотя ему казалось, что Кит понимает его чувства. — Не могу отделаться от ощущения, что им не нравится находиться в темноте и не видеть всего того, что происходит в доме.

Кит взглянула на Викторию Кейл, графиню Эвертон.

— Думаю, ты прав, — проговорила она и повернулась к нему. — Прости за сегодняшнее утро.

Алекс прерывисто вздохнул.

— Ты ни в чем не виновата, детка. — Он весь день думал над тем, как бы ему отшутиться, если вдруг разговор зайдет на эту тему. — Все никак не могу запомнить, что я не Дон Жуан, а Галахад.

По лицу Кит было видно, что она ни капли ему не поверила. Но она все-таки вернулась в Кейл-Хаус — значит, узнала еще не все, за чем приехала в Лондон. А потому Алекс нисколько не удивился, когда она, усмехнувшись, кивнула.

— А я все время забываю, что я Кристиан, а не Кристин.