Книга Неудержимое желание - Сюзанна Энок

Он не сказал, что она должна верить ему, но именно это и подразумевал. Голубые глаза виконта с тревогой смотрели на нее. Неужели его так волновало, что она навсегда прогонит его? Вероятно, она была трижды дурой, но Джорджиана верила ему. Она верила ему, потому что, если она решит раз и навсегда не доверять ему, это причинит ей невыносимую боль.

Она медленно кивнула:

— Я тебе верю.

Словно сбросив с себя невидимые цепи, Тристан подошел к ней и заключил в объятия, покрывая поцелуями ее лоб, щеки и губы.

— Прости меня, — прошептал он. — Прости меня!

Джорджиана поцеловала его, прильнув к худощавому телу в поисках тепла и утешения.

Если когда-то он хотел обмануть ее, то только не сейчас.

— А как же пари? — спросила она.

— Его больше нет.

Брэдшо нахмурился:

— Что значит «нет»? Оно записано в книге клуба. Мне неприятно говорить об этом, но пари просто так не исчезают, Трис.

— А это исчезло.

— Как тебе это удалось?

— Я вырвал страницы и уничтожил их. — Тристан погладил Джорджиану по щеке. — За это меня исключили из «Уайтса». Наверное, к лучшему, решил я. Не хотел бы я быть членом клуба, который открывает двери перед такими, как я.

Она коротко рассмеялась, не очень веселым смехом.

— От своего имени и имени других дам, попавших в такое сложное положение, я благодарю тебя. — И, взглянув на Брэдшо, она сурово заметила: — А вам должно быть стыдно.

— Я получил хороший урок, — сказал он. — И надолго запомню его, уверяю вас. Следующий раз, когда будешь меня бить, Дэр, сними свое проклятое кольцо с печаткой.

У Тристана по-прежнему был скорее недовольный, а не умиротворенный вид. Чтобы избежать еще одной драки, Джорджиана освободилась из его объятий и позвала Паско.

— Не желают ли джентльмены остаться на ленч? — осведомилась она.

Брэдшо уже готов был кивнуть, но Тристан неожиданно встревожился:

— Который час?

— Четверть третьего, милорд, — сообщил дворецкий.

— Черт подери! Я хотел бы остаться, но у меня назначена встреча, на которую я уже опоздал. — Он остановился и снова взглянул на Джорджиану: — Сегодня Уиклифф дает обед. Ты ведь будешь там?

— Буду.

— Значит, увидимся сегодня вечером.

Брэдшо неуверенно последовал за ним. Проходя мимо Джорджианы, он дотронулся до ее плеча.

— Никогда не видел его таким. Спасибо, что простили меня.

— Если бы он не подбил вам глаз, Брэдшо, то это сделала бы я.

— Совершенно справедливо.

Люди все равно будут говорить об этом пари, особенно теперь, когда Тристан устроил скандал. Но он поступил так, чтобы защитить ее честь. Что бы ни произошло за зти шесть лет, было ясно одно: Тристану Карроуэю это послужило хорошим уроком. Еще она поняла, что ее сердце, ее желания и мечты больше не подчинялись разуму. Оставалось только надеяться, что на этот раз у них с Тристаном все будет по-другому и ее жизнь не будет загублена.

К тому времени, когда Тристан вернулся в Карроуэй-Хаус, заставил Брэдшо дать клятву молчания, снова переоделся и оседлал Шарлеманя, чтобы поехать к Джонсам, было уже около трех часов. Он надеялся, что сумеет проявить достаточно такта с Амелией, чтобы ее ночной визит не повлек за собой никаких последствий.

Дворецкий Джонсов провел его в гостиную на первом этаже. Похоже, сегодня никто в Лондоне не хотел пускать его дальше порога. После вчерашней встречи с Амелией его это вполне устраивало — чем ближе была дорога для отступления, тем в большей безопасности он себя чувствовал.

Амелия вошла через несколько минут, и он небрежно поклонился.

— Я должен извиниться перед вами, — сказал он улыбаясь. Обычно его неотразимая обаятельная улыбка производила нужное впечатление на молодых леди.

Она посмотрела на него, и Тристан не сразу понял выражение ее лица. Когда они встретились впервые, он принял ее за наивную честолюбивую девицу, почти девочку, жаждущую продать себя за титул. Из нее получилась бы хорошенькая, не очень умная жена, которую легко подчинить себе. Однако для поступка, который она совершила, требовались хитрость, смелость и твердое стремление к цели, что весьма встревожило его.

Или это было разыграно, или он глубоко заблуждался, оценивая ее характер.

— Мы сели за стол, не дождавшись вас, — сказала она, жестом приглашая его сесть.

— Я на это надеялся. Еще раз приношу свои извинения. Возникло… совершенно неотложное дело.

Он сел на диван, предоставляя ей вести разговор; но при этом держась настороже и исподтишка поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что она открыта. Однажды она застигла его врасплох, но больше он такого не допустит.

— Я на вас очень сердита. — Амелия уселась напротив него.

— Не сомневаюсь. Я тоже не очень доволен вами.

В дверях показался дворецкий:

— Подать чай, мисс?

Она улыбнулась:

— Не хотите ли чаю, лорд Дэр?

Он бы предпочел виски.

— Чай — это прекрасно. Благодарю вас.

— Сейчас же, Нельсон.

— Да, мисс.

Не переставая улыбаться, она сложила руки на коленях с видом невинной благовоспитанной дебютантки. Если бы накануне Тристан не видел ее в своей спальне раздетой, он никогда бы не поверил, расскажи ему это кто-то другой. Виконт предчувствовал, что его ожидают большие неприятности.

— Я хочу задать прямой вопрос.

— Пожалуйста.

— Вы собираетесь просить моей руки, Тристан?

— Нет, не собираюсь.

Она кивнула, как будто совсем не удивившись.

— А почему?

— Некоторое время я думал о браке с вами, — осторожно заговорил Тристан, стараясь пощадить ее чувства, сознавая в то же время, что делает это из-за проклятых уроков Джорджианы, — но, узнав вас ближе, решил, что буду вам очень плохим мужем.

— А разве не я должна принимать решение?

— Нет, не вы. Я старше вас на двенадцать лет, и мой жизненный опыт намного больше. Я…

— И все-таки я думаю, вам следует спросить меня, — перебила она.

Тристан покачал головой.

— Через полгода, когда вы будете счастливы в браке с любым из сотни других джентльменов, которые будут чрезвычайно довольны, что женились на вас, вы поблагодарите меня.

В дверях показался лакей с подносом в руках. Словно по мановению волшебной палочки улыбка вновь озарила лицо Амелии, и Тристан с удивлением подумал, как он мог раньше считать ее простодушной и невинной. Как только слуга вышел, улыбка исчезла.