Книга Штрафбат. Наказание, искупление (Военно-историческая быль) - Александр Пыльцын

И патриотизм был тогда, не «квасной» и не «совковый», как любят ныне сквернословить хулители нашего героического прошлого. Был истинный, советский, настоящий патриотизм, когда слова из песни «Раньше думай о Родине, а потом о себе» или «Жила бы страна родная, и нету других забот» были не столько песенными строками, сколько целым мировоззрением, воспитанным всей системой социалистической идеологии, и не только у молодежи. Здесь я не совсем соглашусь с некоторыми авторами, утверждающими, что эту войну выиграли и Победу обеспечили, главным образом, школьники, воспитанные сталинской школой в духе советского патриотизма.

Я сам принадлежу к тому поколению, которое шагнуло в войну прямо со школьной скамьи. Но именно он, советский патриотизм, воспитанный не только у школьников, но и у большинства истинно советских людей самых разных возрастов, был той силой, которая поднимала народ до высот самопожертвования ради победы над врагом. Именно он был побудительным мотивом и у осужденных и заключенных, добивавшихся направления на фронт только после серьезной проверки их истинных намерений. Они четко сознавали, что на фронте опасность для жизни гораздо выше, чем при отбывании сроков, хоть и в нелегких, условиях ГУЛАГа, тюрем и исправительных колоний, но добивались этого права, чтобы своим личным участием в священной войне искупить вину за содеянное преступление перед народом и Родиной и, как правило, воевали отважно.

Что касается армейских штрафных рот, то своих личных впечатлений о них не имею, так как не приходилось с ними на фронте соприкасаться. Но достоверно знаю из документов и от реальных свидетелей, что фронтовые офицерские штрафбаты и армейские штрафные роты в какой-то степени объединяет лишь общая принадлежность к понятию «штрафные», да, может быть, и возлагаемые на тех и на других особо сложные боевые задачи. Штрафбаты и штрафные роты были совершенно разными воинскими организациями, они не были похожи между собой, прежде всего по составу и общей военной подготовке.

Штрафные роты, как уже упоминалось, комплектовались рядовыми и сержантами, проявившими трусость и паникерство в бою, дезертирами или совершившими другие преступления. Именно в эти штрафные подразделения направлялись и уголовные элементы, направляемые на фронт из мест заключения. Но это были только те из заключенных, кто не попадал в разряд досрочно освобождаемых за мелкие преступления и направляемых на фронт в обычные, не штрафные части. Сюда направлялись другие, имеющие более серьезные сроки по приговорам, но кому совесть человеческая не позволяла в тяжелое для страны время быть вне рядов ее честных защитников.

Первые мои представления об армейских штрафных ротах и кое-какие сведения об их составе и поведении в бою я получил от бывшего командира такой роты майора Коровина, попавшего штрафником на три месяца в наш штрафбат по суду военного трибунала. Но тогда у нас не было времени и условий для подробных бесед, да и вскоре трибунал отменил приговор и оправдал ротного, и он убыл в свою ОШР. Хотя из его рассказов я знал, например, что штрафники воевали хорошо, никаких заградотрядов за ними не было, оружием, боеприпасами и продовольствием они снабжались исправно, и награждали их за подвиги не густо, но реально.

Значительно позже, уже в самые первые годы нынешнего столетия, в Харькове, когда я там жил, мне довелось встретиться с бывшим командиром 5-й штрафроты 64-й армии, переименованной затем в 66 ОШР 7-й гвардейской армии, полковником в отставке Михайловым Владимиром Григорьевичем. Времени на длительную беседу у нас тогда не случилось, и мы договорились о том, что несколькими днями позднее обменяемся информацией и примерами из нашего опыта боевой работы со штрафниками в таких разных формированиях, как штрафбаты и штрафные роты. Однако судьба нам такого шанса не оставила, скоропостижная кончина Владимира Григорьевича помешала этому.

Лейтенант в отставке Владимир Ханцевич

Знакомый мне член Харьковского областного комитета Международного союза ветеранов войны Станислав Старосельцев дал возможность прочесть его публикацию о В. Г. Михайлове «Командир штрафной роты», помещенной в газете «Панорама» (октябрь 1999 года). Вот несколько строк из этой статьи:

«Он принял заключенных, охраняемых усиленным конвоем. К большому удивлению охраны, зэков тут же, после короткой беседы, обмундировали и выдали им оружие с полным боекомплектом. Риск был огромен. По общепринятой логике, ожидать от них следовало чего угодно. Но ни один не оказался впоследствии трусом, дезертиром или членовредителем… Подчиненные лейтенанта Михайлова смело шли на прорыв, штурмуя, казалось бы, неприступные из-за огневой мощи высоты и населенные пункты».

Уже позже, в 2013 году, мои поиски свидетельств об отдельных армейских штрафных ротах позволили мне дополнить эту часть информации несколько более подробными публикациями командира другой, 11-й штрафной роты 11-й гв. армии 3-го Прибалтийского фронта, лейтенанта Владимира Ханцевича. Интервью с ним были опубликованы в дальневосточной газете «Тихоокеанская звезда» 18 марта 2010 года и в «Независимой газете» 16 мая 2008 года. Приведем фрагментарно выдержки из этих интервью:

«В ноябре 1944 года была сформирована 11-я отдельная армейская штрафная рота (ОАШР). В бой пошли только через несколько дней после серьезной подготовки: обучение владению оружием, рытье землянок, окопов и т. п. Нас подняли Лейтенант в отставке по тревоге, выдали сухой паек на два дня, и во главе с про-Владимир Ханцевич водниками рота покинула лагерь. Остановились на позициях одного из наших полков для выбора участка операции и разработки плана разведки боем. Полковая разведка помогла нам в этом. После артподготовки рота поднялась в атаку, и мы быстро ворвались в немецкую траншею. Рота понесла большие потери, был ранен командир роты, убит один из командиров взводов. Командование ротой приказали взять мне. Несмотря на потери, результат: двое пленных, засечены огневые точки противника. Через несколько дней был взят Гольдап при минимальных потерях. В районе города Инстенбург общие потери были большими: более половины убитых, рота потеряла трех офицеров из пяти (один был убит). После боя в строю осталось 10–20 процентов. На раненых составлялись т. н. реляции (письменное донесение). Они рассматривались военным трибуналом, который и принимал решение о снятии с них судимости. Тут было такое условие: подвиг не раненого штрафника должен быть равноценен подвигу бойца, которого оформляли на звание Героя Советского Союза, тогда он искупал свою вину подвигом, и с него снимали судимость».

Пожалуй, это все, что я узнал из общения с бывшими командирами штрафных рот или из публикаций о них.

В последнее время уже не раз публиковался в открытой печати Перечень Генштаба, в котором перечислено 65 штрафбатов и 1048 отдельных штрафных рот, сформированных за годы войны в соответствии с приказом «Ни шагу назад!». Тот самый Володарский неоднократно утверждал, что штрафбатов было не то ТЫСЯЧА, не то… 980! Что же касается истинного числа штрафных подразделений, созданных за время войны по приказу № 227, то, если более или менее глубоко проанализировать этот и другие перечни штрафных воинских формирований периода Великой Отечественной войны, можно получить представление об истинном их числе и периоде активных боевых действий, как это сделано мною в соответствующей главе, где я утверждаю, что штрафбатов было не 65, а не более 25. Это дает возможность убедительно опровергнуть измышления злостных фальсификаторов о том, что после приказа № 227 все 65 штрафбатов, числящиеся в официальном документе Генштаба, перемалывали многие сотни тысяч неугодных сталинскому режиму офицеров до самого последнего дня войны.