Книга Непобежденная - Ханна Хауэлл

— Скоро у меня будет целая армия детей!

— Именно армия: когда они вырастут, то станут твоими верными солдатами, — шутливо ответила Ида и юркнула под одеяло, чтобы побыстрее укрыться от пронизывающего холода.

— Надеюсь. — Тоже раздевшись, Дрого улегся рядом и обнял Иду. — Но ты не учитываешь, что до этого благословенного момента еще очень далеко и мне много лет придется давать им кров и пищу. Не-ет, с этого дня тебе, Иво и Мэй надо подбирать ребятишек постарше, а еще лучше подростков. — В глазах его светилось лукавство.

Рассмеявшись, Ида легонько ткнула Дрого в бок.

— У тебя уже есть Брак. А скоро, я думаю, появится и Годвин. Из них получатся замечательные воины. Бран уже хорошо владеет мечом, а Годвин как раз в том возрасте, когда мальчиков начинают обучать воинскому искусству.

При упоминании о Годвине лицо Дрого стало серьезным.

— Мне очень бы хотелось избавить Годвина от проклятого Ги, но я просто ума не приложу, как это сделать. Если я канну выказывать по отношению к бедолаге явную симпатию и всячески поддерживать его, Ги возненавидит мальчика еще больше. Будь у меня толстый кошелек, я мог бы просто предложить негодяю продать мне этого парня, но в карманах у меня пусто, как в желудке голодающего. Имея деньги, я бы вообще не отправился в Англию.

— Упомянув Годвина, я вовсе не имела в виду, что непременно ты должен вырвать его из лап Ги: скоро Годвин сам избавится от этого зверя, и тогда, поскольку мальчик — сакс, ты можешь заявить на него права. Стать полностью свободным ему все равно никто не позволит.

— Почему ты решила, что Годвин…

— Внутренний голос сказал мне, что Ги ждет смертельная кара и он предстанет перед Божьим судом еще до прибытия армии в Лондон.

— Надеюсь, что это правда. Ни один человек не заслуживает смерти больше, чем он. А твой… голос не сказал тебе, что Ги умрет именно от моей руки?

— Нет. И это очень хорошо. Ведь, убив племянника, ты наверняка поссоришься с его дядей, а тебе вовсе ни к чему терять расположение столь уважаемого и влиятельного человека.

— Вряд ли мессир Бергерон станет преследовать меня, если это все же случится. Разве сегодняшняя история не убедила тебя в том, что терпение его наконец лопнуло? Ты же видела, как перепугался Ги, поняв, что почти лишился благосклонности и поддержки своего дяди. А без него этот трус пропадет — только благодаря близости к Вильгельму Бергерону удается выручать Ги из всех передряг.

— Может, теперь он начнет вести себя иначе? — с сомнением спросила Ида.

Дрого отрицательно покачал головой.

— Ты и сама не веришь, что такое случится. Горбатого могила исправит.

— И все же… Боюсь, что, прежде чем отправиться на тот свет, Ги успеет серьезно навредить тебе своими гнусными измышлениями.

— Вильгельм говорил, что ему известно о ненависти, которую испытывает ко мне Ги.

— Если он знает, что Ги распространяет о тебе лживые слухи, то не стоит их бояться.

— Сейчас — да. Но кто может сказать, что ждет нас завтра?

— Все это так мерзко, — пробормотала Ида.

— Как же я устал говорить о людских пороках, особенно о подлости окаянного Ги!

— Просто ты хочешь спать, — рассмеялась Ида.

— Нет, я хочу другого, — жарко прошептал Дрого.

Он привлек ее к себе и поцеловал. Ида почувствовала его руки на своих бедрах, потом они скользнули на грудь, и желание, мгновенно охватившее ее, заслонило все тревоги. Сейчас ничто больше не имело для нее значения. Сейчас она полностью принадлежала ему, покорная мужской силе и своей страсти…

Ида зевнула, поудобнее устраиваясь в повозке. Прислонившись наконец к мешку с одеждой, который был мягче остальных, она покосилась на Мэй. Та сидела с Алвином на руках, у ее ног уютно устроились Уэлком и Эрик.

Иво хлестнул лошадей, и повозка тронулась с места. Проезжая мимо лагеря Ги, Ида попыталась разглядеть Годвина. В этот момент он как раз вышел из палатки и начал укладывать в повозку вещи Ги. Ида удовлетворенно отметила, что, хотя Годвин еще двигается медленно, следы побоев уже не так заметны. Девушка хотела помахать ему на прощание, но Годвина заслонили повозки, которые ехали сзади, и скоро она потеряла его из виду.

— Как дети? — спросила Ида по-французски Мэй.

— Неважно. Они скучают по Годвину, — ответила та. Она все еще говорила с ужасающим акцентом, но теперь ее хотя бы можно было понять без особых усилий.

— Зато у нас они в безопасности.

— Ги такой же злобный и жестокий, как мой прежний хозяин, Хэкон.

— Недолго ему осталось зверствовать!

— Дай Бог, чтобы твой внутренний голос снова оказался прав.

— Я тоже всей душой хочу этого, но не только ради Годвина. Самое мое большое желание — чтобы Ги навсегда заткнул свою мерзкую пасть и перестал поливать Дрого грязью.

«А ведь Лондон уже совсем близко», — вздрогнув, подумала Ида. Если голос действительно говорил правду, развязка должна наступить очень скоро.

— Говорят, у тебя снова была стычка с Ги? — произнес Вильгельм, на миг оторвав рот от сверкающей водной струи, падавшей с крутого утеса.

— Да. Я вынужден был вступиться за его слугу, иначе Ги забил бы его до смерти.

— Этот слуга — сакс?

— Да, мой сеньор. Совсем мальчишка — ему все то четырнадцать лет. И не один только я пытался остановить жестокое избиение слабого и беззащитного подростка.

— Этот болван напился и забыл о чести норманнского рыцаря! Держись от него подальше, Дрого. Он тебя ненавидит.

— Да, мне приходится постоянно быть начеку.

— Я слышал, ты взял к себе еще двух саксонских детей?

— Да. За ними присматривают мой слуга Иво и его женщина Мэй. Она великолепно умеет справляться с детьми.

Вильгельм многозначительно кивнул:

— Женщинам свойственно заботиться о беззащитных; это заложено в самой их природе и, безусловно, делает им честь. Но что касается тебя… Твое отношение к отпрыскам наших врагов вызывает у меня не которое удивление.

— Но они всего лишь дети и ничем не угрожают нашим воинам. Ну какой от них может быть вред? — Вильгельм на миг задержал на нем свой тяжелый, подозрительный взгляд, и Дрого поспешно добавил: — Хотя нет, может: меня, например, они объедают, и от этого я совсем обнищал. — Вильгельм громко рассмеялся, и у Дрого отлегло от сердца. — Думаю, убивать мирных жителей вообще неразумно, — глубокомысленно заявил он. — Ведь они ваши будущие подданные, те, что будут выращивать для нас хлеб, овощи и скот и возводить замки, мосты, крепости и прочее.

— Да, норманны за плугом ходить не станут, — буркнул Вильгельм. — Ладно, не волнуйся, старый друг. Я не вижу ничего плохого в том, что у тебя много саксов и ты добр к ним. Ты долго жил в монастыре и очень мягок. Но смотри, будь осторожен, чтобы из-за чрезмерного милосердия однажды не оказаться с перерезанным горлом.