Книга Пришедшая с туманом - Лена Летняя

– Лора…

– А еще лучше: пойду завтра к королю и скажу все это ему! Ты ведь подтвердишь мои слова? – Я пытливо посмотрела на него. – Тогда получится, что слова Котона будут против наших слов.

– Лора, давай без резких движений! – прикрикнул Охотник, заставляя меня снова потупить взгляд. – Ты не знаешь, на что способен советник. Может, у него есть зелье, способное заставить тебя говорить правду? Или человек, который сможет залезть в твои мысли.

– Разве такие бывают? – насупилась я.

– Да кто их знает? До Аганарета я был уверен, что и в будущее заглянуть нельзя.

Я притихла, размышляя над такой возможностью (сулящей неприятности всем нам). Смотрела при этом на поднос с едой, но краем глаза заметила за спиной Охотника какое-то движение. Вздрогнула и снова вскинула взгляд – но в комнате никого, кроме нас, не оказалось. За спиной Охотника было только… окно.

Поспешно убрав с ног столик-поднос, я торопливо выбралась из-под одеяла и подбежала к окну. Никого не увидела за ним, но меня это не удовлетворило: не без труда я открыла створку и высунулась чуть ли не по пояс в снежное хмурое утро.

– Ты чего творишь? – возмутился Охотник, затаскивая меня обратно и закрывая окно.

Надеюсь, он не подумал, что я пыталась выпрыгнуть в него с расстройства?

– Да нет, просто показалось, – пробормотала я, задумчиво глядя на поникшие головки роз в вазах с цветочными композициями. Они были такими с самого утра или завяли только сейчас? – Мне нужно с ним увидеться. С Нергардом. Поговорить, объяснить, как все было на самом деле. Он должен узнать, что я на него не доносила.

Охотник склонил голову набок и с любопытством прищурился.

– Думаешь, для него это имеет значение?

– Думаю, да, – вырвалось у меня, но я тут же смутилась. – Это точно имеет значение для меня. И еще я хочу знать, о чем он говорил с Белой Ведьмой. Знает ли он, что ей было нужно от меня. Заодно я бы посоветовалась с ним, как поступить. Мне необходимо с ним увидеться, понимаешь?

Я с надеждой посмотрела на Охотника, а он скрестил руки на груди и с нотками обреченности в голосе поинтересовался:

– Тебе точно станет легче от вашей встречи?

Я непроизвольно повторила его жест, поскольку ткань этой ночной сорочки была недостаточно плотной на мой вкус, тянуло немного прикрыться.

– Думаю, да, но как это сделать? К королю я не могу попасть без советника, а советник категорически запрещает встречу.

– Когда не можешь договориться на уровень выше, надо пробовать договориться на уровень ниже, – хмыкнул Охотник, самодовольно улыбаясь. – Один из начальников ночной стражи проиграл мне в карты. Точнее, проигрывал последние пять вечеров, так что должен уже целое состояние. Я обещал простить ему долг, если он устроит тебе свидание с лордом.

Я посмотрела на него, не скрывая восхищения. Оказывается, он уже обо всем позаботился и все устроил, пока я тут нюни распускала.

– Как тебе это удалось?

Охотник пожал плечами.

– Магия и никакого мошенничества.

Я порывисто повисла у него на шее и поцеловала в щеку. Точнее, в бороду, покрывающую ее. Охотник довольно рассмеялся, а потом подтолкнул меня обратно к кровати (нахально шлепнув пониже спины) и велел:

– А теперь марш завтракать. Я пойду найду твою горничную, чтобы помогла тебе одеться.

* * *

Весь день я провела как на иголках. Волновалась, что договоренность сорвется и начальник ночной охраны решит, что проще отдать Охотнику деньги. Боялась, что Нергард не захочет со мной говорить. Прокручивала в голове то, что хочу сказать ему сама, раз за разом, пытаясь предугадать его реакцию.

Я смотрела на уронившие головки розы и вспоминала, как две недели назад на деревенской свадьбе моя рука лежала в руке лорда Нергарда, как он обнимал меня за талию. Как смотрел, признаваясь в возникших чувствах. Теперь, когда я точно знала, что не он и не Соланж подслушали мой разговор с Охотником, становилось ясно, что он говорил искренне. И это угнетало еще сильнее.

Сама я не могла понять, что чувствую. Он нравился мне, как и Охотник. С ним было приятно проводить время, приятно разговаривать. Его прикосновение к моей руке волновало, заставляло сердце биться сильнее. Но все мои эмоции оставались приглушенными, словно присыпанными пылью, лишенными цвета. И оттого их было сложно понять, как будто что-то настойчиво мешало.

Охотник предупредил, что встреча состоится очень поздно, после полуночи, когда на посту останется только ночная стража.

– Поэтому позови горничную пораньше, скажи, что голова болит и ты хочешь лечь. Пусть она тебя переоденет. А когда она уйдет, оденешься обратно, с корсетом я тебе помогу. Мой должник обещал, что человек от него придет, когда минет полночь. Он проведет тебя в подвалы. Но только тебя, я не смогу пойти с тобой.

От этой мысли у меня по телу пробегала дрожь, но мне и в голову не приходило отыграть назад и отказаться. Оставалось надеяться, что нас не поймают. Например, люди советника. С этого хитреца станется за нами следить. Официально к нам стражу больше не приставляли, но кто знает? Он все-таки колдун. То есть, кудесник.

– Скажи спасибо, что Нергард – особый заключенный и не содержится в городской тюрьме, – хмыкнул Охотник на это. – Даже если бы я нашел подход к тамошней охране, пришлось бы ехать через весь город и как-то выбираться из замка. Задача стала бы близкой к невыполнимой.

Да, пожалуй, это стоило благодарности.

Я была готова задолго до полуночи и едва не сгрызла себе все ногти, пока мы с Охотником, пробравшимся ко мне вскоре после ухода горничной, дождались тихого стука в дверь. Молодой стражник протянул мне балахон вроде того, что я видела уже не раз, и велел надеть.

– Если что-то пойдет не так, если нас заметят, бегите, – лаконично велел он. – Если не попадетесь, то сможете оправдаться: вас никто в этом не узнает.

Мне казалось, что балахон не поможет, если что-то пойдет не так (мне просто не убежать), но я послушно надела его поверх платья.

Стражник повел меня коридорами, о существовании которых я и не подозревала. Я обычно ходила там, где ходили хозяева, а он показал пути, которыми ходят слуги, чтобы не попадаться высоким особам на глаза.

Спустившись вниз, в полуподвальные помещения, мы и вовсе оказались словно в другом мире: яркая роскошь сменилась угрюмой строгостью, воздух стал более холодным и сырым, но пока не вызывал дискомфорта. А вот недостаточное освещение давило. Днем здесь едва ли было намного светлее: маленькие узкие окошки под самым потолком не могли пропускать много света, особенно сейчас.

От мысли, что Безымянный провел тут уже две недели, пока мы наслаждались комфортом наверху, мне стало совсем нехорошо. Я поняла, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы вытащить его отсюда. Если только я могу что-нибудь сделать.