Книга «Линия Сталина». Неприступный бастион - Герман Романов

– А если немецкие танки застрянут здесь? И никогда не смогут подойти к городу Ленина? Никогда! Не мы, так на Луге их остановим – просто нужно выиграть время! И одно еще есть обстоятельство – у меня третья полоса готовится, на случай обхода с юга – по реке Черехе до Порхова, а там и по Шелони. Лучше здесь немцев остановить, чем на Луге, этот вариант мне больше нравится.

– Мне тоже! Видите ли, но товарищ Жданов, когда осмотрел немецкие танки, трофеи из-под Острова, немедленно отдал распоряжение директорам двух судостроительных заводов о срочном выпуске ваших «ежей». Хватит, чтобы и ПсУР, и Лужский рубеж перегородить. Еще вам будут доставлены инженерные средства – колючая проволока, мины, производство которых уже налаживают, бетонные надолбы, сборные ДОТы из броневой стали. Уже сегодня ночью сюда придут первые эшелоны, в них три тысячи отобранных ополченцев. А также полковые пушки и минометы с боеприпасами – то, что у нас давно делают. Это только начало, Андрей Андреевич дал определенные указания, к которым, я уверен, прислушаются многие. Да, кстати, для вас есть подарок. – Кузнецов достал маленькую коробочку из красного бархата, раскрыл – на подушечке внутри пламенела эмалью Красная Звезда.

– Ваш разрубленный орден и окровавленный китель произвели сильное впечатление на горожан. Пионеры одной школы попросили назвать ее вашим именем, орден и китель будут храниться в школьном музее. Этот знак сделан их отцами на заводе, даже поругались между собою. Все решали, из чьих серебряных ложек он будет отлит. В горсовете назовут именем 41-го корпуса одну из улиц – только закройте врагу дорогу на город Ленина!

– Фашисты пройдут вперед, только когда нас всех не будет, меня тоже, – глухим голосом произнес Гловацкий. Его до слез растрогало такое к нему отношение, такого потрясения от доверия не испытывал никогда в жизни. И Николай Михайлович сказал эти слова как клятву, которую нужно соблюдать до последнего вздоха…

Командир 41-го моторизованного корпуса генерал танковых войск Рейнгардт Западнее Острова

Сухопарый генерал с моноклем на переносице, совсем типичного для прусского офицера облика, Георг Ганс Рейнгардт внимательно рассматривал сделанные разведчиком с воздуха фотоснимки. Они впечатляли: густая паутина траншей, еле видимые коробки ДОТов, артиллерийских капониров и врытых в землю танков буквально покрывали левобережное пространство русской «линии Сталина».

Особенно много их соорудили на западных подходах к Острову и Пскову, но это в целом верно, стратегические мосты и линии железных дорог нуждаются в надежной обороне. А вот центральный участок не так сильно укреплен, – видимо, к работам приступили недавно. Но вот сам УР очень велик: почти 90 по фронту, в глубину еще от 5 до 15 километров – прорвать такую насыщенную оборону с одного удара невозможно. Хорошо укрепились большевики, но кто мог такое предвидеть?!

Это сильно напоминало ему пресловутую «линию Мажино», которую германские танки обошли в 1940 году через Арденны. Здесь таких гор нет, но местные болота практически непроходимы, и обойти укрепрайон красных с юга крупными моторизованными соединениями практически невозможно. Там даже советских войск почти нет, лишь у Пушкинских гор, судя по карте, возможна переправа. Но туда уже продвигается 8-я танковая дивизия из 56-го корпуса Эриха Манштейна, буквально проталкивая по одной-единственной разбитой дороге грузовики, которые чуть ли не тонули в жидкой болотистой каше. И это игра с огнем – стоит бомбардировщикам врага нанести удар по вытянутой кишкой колонне, продвижение вообще станет невозможным. Не стоит допускать такого риска, а немедленно перебрасывать весь корпус сюда и наносить удар всеми силами 4-й танковой группы.

Один только вопрос – где и как проломить «линию Сталина»?!

– Господин генерал, я только что допросил русского перебежчика, он действительно очень много знает о противостоящих силах большевиков, – полог поставленной для командира корпуса палатки отдернулся, в нее вошел начальник штаба полковник Реттингер, отчаянно отмахиваясь от назойливых русских комаров, что его преследовали противным писком.

– И кто он такой, Карл?

– Заместитель начальника оперативного отдела стрелковой дивизии под номером 180, входящей в состав 22-го корпуса. Его зовут Айн-Эрвин Мере, по званию капитан.

– Судя по имени, эстонец, – хмыкнул Рейнгардт, – и что он вам поведал такого, что вы так удивлены?

– Остров обороняет его корпус из двух дивизий, у второй номер 182. Но там еще 118-я дивизия русских из 41-го корпуса, только что прибывшая из-под Москвы, из Костромы, а в самом Острове в резерве стоит 202-я дивизия. Последнюю сейчас пополняют, она была сильно потрепана нами в Литве. Моторизованная, однако значительную часть своего автотранспорта уже потеряла. У большевиков там еще не меньше пяти дивизионов артиллерии и танковый полк. Очень значительная группировка!

Рейнгардт задумался: оборону у русских занимали четыре дивизии, вполне сопоставимые по силе со всем его корпусом. Теперь стало понятным, почему наступление 1-й панцер-дивизии было отражено с большими для нее потерями. Укрепления под Островом буквально набиты русскими солдатами, причем настроенными крайне решительно.

– Эстонцев мало, из них остались только большевики и сочувствующие им предатели. И то к каждому приставляют еврея и русского, а сзади у них комиссар – так сказал этот капитан. Всех ненадежных выслали в тыл под конвоем, возможно, и расстреляют. Те, кто остался, будут воевать достаточно ожесточенно, эти дивизии пополняют фанатично настроенными местными большевиками и активистами.

– А что он знает про другие укрепления? Все же штабной офицер.

– Центральный УР обороняют две дивизии 41-го корпуса, кадровые, свежие, номера капитан не знает, и танковая бригада. Северный псковский участок прикрывают соединения 1-го механизированного корпуса русских – 3-я танковая дивизия, свежая, а 163-я моторизованная отошла от станции Гаури, где вела бои с нашей 6-й панцер-дивизией. Именно их наличие десять дней назад наша авиаразведка и установила достаточно точно здесь. Помните тот доклад, господин генерал?

Рейнгардт кивнул: еще при переправе у Якобштадта ему пришло это донесение. Тогда еще пришлось гадать, как большевики распорядятся своими танками, пусть устаревшими и слабыми, но их оказалось очень много, прямо в устрашающих количествах.

– Еще там разбитые нами части 12-го механизированного корпуса и не менее двух полнокровных стрелковых дивизий. И даже больше – этой ночью большевики перебросили кораблями через озеро Пейпус в Дерпт несколько тысяч своих отборных солдат. Это установила наша авиаразведка, на баржах отмечены даже тяжелые пушки и танки.

– Боятся, что мы отступим от Пскова и ворвемся в Эстонию? Не думаю, что они перевезли туда свои последние резервы!

Наступление в Эстонию в штабе моторизованного корпуса даже не рассматривалось: главная цель 4-й танковой группы была в наступлении на вторую столицу большевистской России, Петербург, который сами русские назвали именем своего вождя. Рейнгардт напряженно размышлял: отправка подкреплений на судах по озеру говорила о том, что самый северный участок укрепрайона насыщен русскими войсками до чрезвычайности и там есть танки, очень много танков свежего корпуса. Только одно это показывает, что любое наступление на Дерпт обречено: правый фланг и тыл окажутся под ударом бронетанковой группировки. И в то же время любая попытка штурма германскими войсками Пскова приведет к весьма значительным потерям без ощутимого результата. Да и время будет упущено – теория «молниеносной войны» выступала категорически против столь опрометчивых атак сильно укрепленных позиций.