Книга Галерея римских императоров. Доминат - Александр Кравчук

Эти военные планы вызывали противодействие даже в окружении императора, где подчеркивалось, что война ляжет непомерной тяжестью на государство, ослабленное столькими потрясениями. Население опасалось огромных налогов и прочих тягот, связанных с вооружением и проходом войск, солдаты вовсе не горели желанием встретиться с грозным противником. Люди суеверные шептались, что множатся дурные предзнаменования. Юлиан же оставался невозмутим и глух ко всяким предостережениям.

Двигались по территории Сирии. Через пять дней прибыли в город Иераполис, крупный религиозный центр, где почитали богиню Атаргатис. Туда стекались пилигримы из разных восточных земель, чтобы помолиться у подножия чудотворной статуи и увидеть священных рыб в ближайшем озерке. Сейчас на этом месте развалины, а в озерце плавают только лягушки.

Из Иераполиса Юлиан послал Либанию письмо, где сообщал о своих трудах: «Я отправил послов к сарацинам, напоминая им, чтобы явились, если хотят. Разосланы также многочисленные секреты, должные наблюдать, чтобы никто тайком не перешел к неприятелю и не сообщил, что мы уже выступили в поход. Рассудил я одно солдатское дело, весьма милостиво и справедливо, как мне кажется. Сконцентрировав войска, я собрал много мулов и лошадей. Речные суда полны пшеницы, а также сухарей и уксуса. А сколько писем пришлось подписать и документов!»

Переправившись через Евфрат, Юлиан со своей армией оказался в римской провинции Осроэна. По просьбе жителей цезарь сначала посетил Эдессу, а приблизительно 20 марта остановился в Каррах, Carrhae. Там прошел смотр армии, насчитывающей 65 000 пехоты и кавалерии. Из этого числа выделили двадцатитысячный корпус, который под командованием Прокопия и Себастьяна должен был контролировать северный фланг, а затем перейти Тигр, в то время как сам цезарь с главными силами вел бы военные действия на юге, на Нижнем Евфрате.

Войска двигались вниз по течению вдоль берега реки. Вожди местных сарацинских, то есть бедуинских, племен воздали почести императору и поднесли дары. Мощный флот — более 1 000 судов разного назначения — вез запасы продовольствия, военные машины, понтонные мосты; эти плавучие склады решали все проблемы, которые могли возникнуть во время марша по бедным, а местами просто пустынным, землям.

1 апреля увидели башни и стены римской крепости Киркезий, построенной несколько десятилетий назад по приказу императора Диоклетиана там, где в Евфрат впадает река Аборас (современное название — Хабур). Гарнизон крепости насчитывал 6 000 человек, а на восток от нее, за Аборасом, лежали ничейные земли, дикая степь. Эту реку перешли по понтонному мосту 4 апреля, и только теперь император обратился к солдатам с речью.

Длинная колонна войск растянулась почти на 10 римских миль, а корабли плыли параллельно ей. В пустынной местности за Киркезием уже издалека был заметен высокий курган, насыпанный там, где в 244 г. погиб или был убит цезарь Гордиан III. Юлиан совершил жертвоприношение теням своего предшественника.

Дальше к югу, но уже на другом берегу реки, торчали развалины старинной римской крепости Дура-Европос, уже лет сто как заброшенной. В этих краях жили только дикие звери. Разведчики из кавалерийского авангарда добыли огромного льва, а суда натыкались у берегов на мирно пасущиеся стада газелей.

Несколько дней спустя удалось склонить к капитуляции гарнизон и население персидской крепости на речном острове Аната. Позже горожан переселили в сирийский город Халкис. Среди них оказался почти столетний старец, окруженный внуками и правнуками. Это был солдат-римлянин, попавший в персидский плен еще при императоре Галерии и осевший в этих краях. Он принимал активнейшее участие в переговорах, убеждая гарнизон крепости Аната сдаться, ибо свято верил и всегда повторял, что упокоится в римской земле прежде, чем ему исполнится сто лет.

Наконец вступили на богатые и плодородные земли. Апрель здесь был месяцем первого урожая, поэтому недостатка в продовольствии не ощущалось. По приказу императора все вокруг подвергалось разграблению и уничтожению: поджигались поля созревающего хлеба, выкорчевывались виноградники, вырубались финиковые пальмы. Население разбегалось, войска противника не встречались. На штурм укрепленных островов не отвлекались, зато опустевшие прибрежные поселения сжигали дотла. Однако уже вскоре на изрезанной глубокими каналами местности показались первые отряды персов, которые пытались защищать переправы, стреляя из луков и пращ.

Первый крупный город, который предстояло штурмовать, назывался Пирисабора. Защищен он был каналами, рвами, двойными стенами из обожженного кирпича, скрепленного асфальтом. После целых суток работы осадные машины разрушили часть стен, поэтому персы оставили город и перебрались в укрепленный замок. В течение двух дней они отражали непрерывные атаки — в одной из них цезарь участвовал лично — и сдались только пораженные видом мощнейшей осадной башни. Всем позволили беспрепятственно выйти из города, захвачены были огромные склады оружия и провианта, а крепость сожгли.

Юлиан обещал каждому солдату по 100 серебряных монет, что те сочли слишком скромной наградой. Тогда император выступил на митинге.

«Вы должны наконец понять, что римское государство, некогда безмерно богатое, теперь стало очень бедным. Сделали это те, что ввели в обычай золотом покупать у варваров мир, лишь бы сохранить свои имения. Казна оказалась разграблена, города разорены, провинции опустошены. У меня самого нет ни достаточного имущества, ни семьи, хоть происхожу я из прославленного рода. Есть у меня только сердце, свободное от страха. И не стыдно будет императору, который высшим благом почитает закалять свой дух, признаться в честной бедности. Я выполню, как это пристало правителю, свои обязанности до конца и умру стоя, ибо презираю жизнь, которую может у меня отнять любая горячка».

Эти и им подобные слова произвели должный эффект. Раздался мерный лязг оружия, означавший одобрение и поддержку императора.

А надо сказать, что Юлиан, столь снисходительный и человечный, железной рукой поддерживал в походе дисциплину, что доказал в тот же день, когда персы, неожиданно напав на три отряда конных разведчиков, убили нескольких римлян, а остальных обратили в бегство, захватив также штандарт одного из отрядов. Цезарь немедленно уволил двух трибунов, как неспособных и трусливых, а из солдат выбрал десятерых, которых показательно казнили.

Когда армия продвигалась по орошаемым каналами равнинам, персы открыли шлюзы и устроили наводнение. Пришлось в разных местах устраивать гати из стволов финиковых пальм, рощи которых росли вокруг. Цезарь делил со своей армией все трудности и брел пешком по колено в грязи.

13 мая после тяжелой и многодневной осады взяли город Майозамальха, сделав подкоп под одну из башен. Большинство жителей погибло, так как многие в панике бросались с высоких городских стен, что как минимум грозило тяжкими увечьями. Город сожгли и сравняли с землей. От перебежчика узнали, что в окрестных пещерах укрываются персы, собирающиеся напасть на римский арьергард. У входов в пещеры развели огонь, а дым и жар заставили прятавшихся прорываться сквозь пламя, за которым их ждали римские мечи.