Книга Я люблю другого - Барбара Картленд

— Ну и что, а я бы рискнула, — с воодушевлением вмешалась в разговор My. — Ах, Кей, если бы ты только знала, как мне хочется поехать в Лондон.

— Тогда будем считать, что планы на будущее мы построили, — сказала Кей. — Все согласны с этим, да?

Послышался хор одобрительных возгласов. Воздержалась только Фенела, и пока все остальные продолжали еще что-то обсуждать, она выскользнула из комнаты, стараясь не привлекать к себе внимания.

Фенела прошла в сад и остановилась в тени орехового дерева, устремив свой взгляд на небольшой пруд с водяными лилиями, который был вырыт давным-давно, а теперь из-за недостатка внимания оказался совсем заброшенным.

Именно там и нашел ее Николас, когда он своей прихрамывающей походкой пересекал лужайку.

— А я все гадал, где же застану тебя, — проговорил он. — Заметил, как ты выскользнула из комнаты, но не понял, совсем ты ушла оттуда или потом вернешься?

— Я возвращаюсь через несколько минут, — ответила Фенела.

Она старалась говорить естественным голосом, но обмануть Николаса ей не удалось.

Он протянул руку и коснулся ее плеча.

— В чем дело, Фенела? — спросил он.

Сад купался в лунном свете; призрачное сияние падало на заросший кувшинками пруд у их ног, превращало беспорядочно разросшуюся траву, неподстриженные кустарники и чуть различимую тропинку в чудесное и романтическое место. Фенела медленно подняла взор на мужа.

— Я ужасный человек, Ник, — проговорила она, — потому что злюсь на Кей, которая пытается устроить жизнь всей семьи. Я заботилась о них до последней минуты, и все-таки мне так и не удалось дать им даже сотой доли того счастья и радости, которые они обретают при общении с Кей. Это очень задевает меня, но я не подаю виду, как будто это меня не касается. И по мне все видно.

Она тихо всхлипнула и вновь отвернулась от Николаса; губы ее задрожали. Рука Николаса осторожно переместилась с ее плеч на руку, и Фенела почувствовала, как ее пальцы оказались в теплой ладони мужа.

— Я понимаю тебя, — сказал он. — Мне часто приходилось испытывать подобные чувства в своей жизни.

Это не совсем то, — быстро ответила ему Фенела, испытывая какое-то странное удовольствие от того, что ее рука останется в его ладони. — Не то чтобы я хотела чего-то для себя; наоборот, мне хотелось бы оставаться человеком, который отдает что-то другим. Мне нравилось заботиться о своей семье, когда все в нашем доме шло по-старому.

Николас на мгновение задумался, а затем сказал:

— А ты никогда не думала о том, что жизнь каждого человека имеет циклический характер? Кто-то внезапно обнаруживает, что подходит к концу какая-то ее часть, но потом появляется новый стимул, и жизнь начинается как бы сначала.

Фенела напряглась. Она поняла, что он имел в виду: что ее жизнь отныне будет связана с ним. Испытывая сейчас горечь сама, она попыталась побольнее уколоть и его.

— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что вскоре мне предстоит взвались себе на плечи все заботы еще об одной семье, — заметила она едко.

Фенела отняла свою руку и отвернулась с видом капризного ребенка.

— Я не настолько самонадеян, чтобы употребить слово «вскоре», — тихо ответил ей Николас.

Гнев Фенелы исчез так же быстро, как и возник.

— Извини меня, Ник, — проговорила она. — Это было мерзко с моей стороны. Ты все время стараешься быть обходительным, но не знаю, что со мной творится в эти последние дни; мне кажется, что я становлюсь ужасно злой и противной. Меня постоянно всё и все выбивают из колеи.

Я знаю средство против этого, но не осмеливаюсь предложить тебе его, — сказал Ник. — Давай-ка вернемся в дом, не то они забеспокоятся: не случилось ли что с тобой.

Фенела пожала плечами.

— Да и бог с ними, — ответила она.

У Фенелы было такое чувство, что она больше не осмелится даже взглянуть в лицо Кей.

«Я ревную, — подумала она про себя, — ревную к Кей всех остальных». И ей стало стыдно.

Кей была такая привлекательная; для нее вся жизнь была легким, волнующим приключением, в котором все разложено по полочкам, а все, что не укладывалось в ее схему, подлежало забвению.

«У Кей все получается так гладко, — думала Фенела, — потому что на самом деле все происходящее вокруг мало беспокоит ее. А если она все-таки допускает в чем-нибудь ошибку — будь то ее работа или бесчисленные браки, — она просто выбрасывает это из своей памяти и начинает все заново. Предположим, — продолжала размышлять Фенела, — предположим, что попрошу у Николаса развод. А почему бы и нет? Ведь мы даже не осмеливаемся открыто смотреть в глаза друг другу».

Затем сама мысль потерять Николаса показалась Фенеле пугающе мрачной.

«Если у меня не будет Ника, то с кем же я останусь?» — спросила она себя и импульсивно опять повернулась к нему.

— Ник, сегодня вечером не обращай на меня ни малейшего внимания, — взмолилась она. — Со мной сейчас творится нечто такое, что Нэнни называет «проделками чертенка за моей спиной».

Николас протянул было свою руку к Фенеле, но затем сдержал себя, как будто немного испугавшись того, что этот жест может напугать ее.

— Сказать тебе, что я думаю по этому поводу? — спросил он.

— Да, пожалуйста.

— В нашем мире есть люди, — начал он, — которые обтекают жизни других людей, подобно широкой спокойной реке. А есть иные, которые врываются в жизни других людей, подобно внезапному ливню. Поэтому все замечают таких людей, как всегда обращают внимание на дождь — ведь он все время неожидан, всегда оказывает на человека заметное воздействие; а река — так она все время течет здесь, все вокруг к ней уже давно привыкли. Ты, Фенела, подобна некой реке; тот, кто знает тебя, всегда будет желать остаться рядом, будет нуждаться в тебе, но очень часто все будут реагировать и на ливни.

Николас говорил все это довольно ровным голосом — волнение едва угадывалось в его тоне, но Фенела понимала, что каждое слово дается ему с неимоверным трудом и идет из самой глубины сердца.

У нее внезапно промелькнуло чувство нежности к Николасу.

— Спасибо тебе, Ник; это очень мило с твоей стороны, — проговорила она, — и очень успокаивает меня; хотя, я думаю, Кей нельзя сравнить с ливнем. Она предпочитает быть скорее лучом солнца или чем-то еще, что ослепительно блистает, подобно молнии.

— А ведь ты можешь быть язвительной и коварной, не так ли? — спросил Николас, и Фенела утвердительно кивнула.

— Да, и наслаждаюсь этим.

Они оба рассмеялись.

— Нам пора возвращаться, — сказала Фенела и взяла мужа под руку. — Хочешь, я скажу сейчас тебе что-то самое главное про тебя, Ник? Что-то очень хорошее?

— Хотелось бы услышать, — ответил он. — В моей жизни приятные вещи случаются нечасто.