Книга Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте - Пьер Антонетти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Испытывала ли религиозность флорентийцев влияние святого Франциска и святого Доминика, которое в странах Западной Европы в XIII веке было преобладающим?[187] Что касается святого Франциска (о влиянии святого Доминика исследований нет): непохоже, чтобы во времена Данте его великие заповеди находили воплощение (жизнь по Евангелию, героическая бедность, подражание Христу вплоть до готовности претерпеть мучения, любовь ко всем Божьим тварям, радость и бодрость духа, прощение обидчикам). Произведения Данте служат лучшим тому свидетельством. Вы не найдете в них ни прощения обидчикам, ни любви ко всем Божьим тварям, ни подражания Христу. Напротив, они преисполнены жгучей, ничем не прикрытой ненависти к политическим противникам; ментальной и физической жестокости, находящей свое выражение в том мрачном наслаждении, с каким поэт описывает чудовищные казни; в его отношении к осужденным на муки. В конечном счете они пронизаны не религией, долженствующей быть невыразимой любовью (любовь присутствует разве что в высших сферах Эмпирея), а непреклонным желанием наказывать и преследовать побежденного противника, мелочным взвешиванием заслуг и грехов, пессимистическим отношением к человеческой природе — короче говоря, мы видим смесь мстительной ярости и необузданной надежды, несомненно, присущих его мрачному гению, терзаемому страстями. Данте никак не может быть учеником Франциска Ассизского. Его философская система вполне адекватна томизму, поэт, бесспорно, гораздо ближе к доминиканцам — рационализмом, вкусом к наукам, широтой ума и взглядов, пристрастием к достоверности и истолкованию.
Сказав о вдохновенном поэте, обратимся к смиренному народу Божьему. Приходится констатировать, что влияние францисканцев на протяжении всего XIII века неуклонно ослабевало.[188] Два примера: имя Франциск, крайне редкое до 1280 года, в последующие годы начинают употреблять чаще, но все равно: доля Францисков не превышает 0,5 %, это имя занимает 22-е место, далеко позади таких имен, как Пьеро, Джованни или Якопо. Что касается влияния францисканцев в сельских пригородах, то их действия, непоследовательные и бессистемные, становятся заметными позднее. Распри, сотрясавшие орден в конце XIII века (Флоренция была главным в масштабах всей Италии центром движения миноритов-спиритуалов), вызвали сначала растущую неприязнь к конвентуалам, а затем, после поражения спиритуалов (1312–1314 годы), к ордену в целом. Кроме того, тот факт, что францисканцы исполняли функции инквизиции, слишком часто собирали пожертвования (строительство собора Санта Кроче требовало больших средств) в сочетании с другими мотивами, перечень которых был бы слишком длинным, обусловили суровое отношение Данте к сынам святого Франциска Ассизского и резко ослабили их влияние на религиозную жизнь Флоренции его времени.
Изгои[189]
В истории еврейской диаспоры ее итальянская семья «не только самая древняя, но и единственная не знавшая перерывов в своем существовании на новой родине».[191] На протяжении веков итальянские евреи не подвергались преследованиям и не были отверженными, мирно сосуществуя с итальянским народом, без осложнений и потрясений.[192]
Во Флоренции сколь-либо значительной еврейской общины не было вплоть до XV века. Когда еврей Бенжамин Йонас, отправившийся из Испании в 1159 (?) году в путешествие по свету, дважды проезжал по Италии (туда и обратно), во Флоренции он не встретил своих единоверцев, тогда как в Пизе насчитал десятка два еврейских семей, в Лукке — семей сорок и весьма многочисленную общину в Сиене. Во Флоренции евреи появляются лишь в начале XV века, хотя и раньше не было никаких препятствий; они прибыли по официальному приглашению коммуны, чтобы составить конкуренцию местным ростовщикам, требования которых становились нестерпимыми.[193] Однако численность евреев во Флоренции еще долго оставалась незначительной.
Взаимоотношения евреев с Церковью на протяжении длительного периода регулировались Постановлением о евреях (Constitutio de Judaeis), обнародованном папой Каликстом II (1119–1124). Оно гарантировало привилегии, которыми пользовались их предки, и основные гражданские и религиозные права, а также предоставляло защиту от всякого рода преследований и посягательств против личности и имущества. Однако в 1215 году желание папы Иннокентия III искоренить ересь нашло свое выражение в том, что IV Латеранский собор свел евреев до положения вечных рабов,[194] обязав их носить одежду, отличавшуюся от одежды других граждан, запретив им появляться на публике в течение трех последних дней Страстной недели, лишив права занимать официальные должности, поставив под жесткий контроль всех новообращенных в христианство и запретив заниматься ростовщичеством.[195] Подвергаясь после 1235 года преследованиям инквизиции, евреи, хотя и освобожденные в 1247 году папой Иннокентием IV от обвинения в совершении ритуальных убийств (иначе говоря, умерщвления христианских детей для использования их крови в ритуальных целях), оказались между постановлением Каликста II и репрессивными, дискриминационными решениями IV Латеранского собора. С тех пор они влачили жалкое существование изгоев, заложников, козлов отпущения и невинных жертв антисемитизма, корни которого, увы, в христианстве.[196]
В хозяйственном отношении евреи теоретически обладают правом заниматься любой профессией. Фактически их выбор ограничен торговлей и ремеслом, прежде всего ткачеством (шелк, шерсть, лен) и окрашиванием сукон. В связи с этим их отсутствие во Флоренции, одном из центров текстильного производства в Европе, кажется удивительным. Главная сфера их деятельности — ссудные операции, где они занимают первое место. Ростовщичество запрещено церковным интердиктом, подтвержденным решениями IV Латеранского собора, предписывавшими воздерживаться от «получения тяжких и чрезмерных процентов»;[197] но ссуды под умеренные проценты разрешаются, и евреи специализируются на этом виде деятельности. Хотя им и запрещается вступать в цех, они активно осваивают профессии, включенные в цеховую организацию, — особенно их много среди врачей. Повторим, присутствие евреев во Флоренции времен Данте было столь незначительным, что мы не можем сказать о них что-либо определенное.
