Книга Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния - Кент А. Кил

Изменение среды

Однажды утром мне позвонил старый друг Винс Кларк. Доктор Кларк ушел из университета при Коннектикутском центре изучения здоровья за несколько лет до того, чтобы работать в Университете Нью-Мексико. Когда мы встречались на конференциях, он расхваливал жизнь в Нью-Мексико – 320 солнечных дней в году, никаких дождей и туманов, дома по доступным ценам, отличные лыжные склоны в Таос-Ски-Вэлли и первоклассные трассы для горного велосипеда чуть ли не прямо за дверью в соседних горах Альбукерке. Казалось, что доктор Кларк очень доволен своим переездом.

Он звонил, чтобы пригласить меня вместе с доктором Калхуном в Нью-Мексико выступить в Институте изучения психических заболеваний и мозга[4] в кампусе Университета Нью-Мексико. Институт был мирового класса некоммерческим центром по визуализации мозга, изучающим шизофрению и другие психические болезни; он был учрежден сенатором от Нью-Мексико Питом Доменичи, который пять сроков отсидел в сенаторском кресле.

По приезде доктор Кларк встретил нас с распростертыми объятиями. Как-то вечером в конце нашего визита, после того как он потряс нас обширными ресурсами и возможностями института и университета, доктор Кларк выставил перед нами свой товар. Он спросил, не хотим ли мы с Винсом перебраться в Нью-Мексико.

Мы с Винсом были польщены, но сказали доктору Кларку, что нам хорошо и в Коннектикуте.

Но доктор Кларк настаивал. Он сказал, что нас возьмут к себе совместно Университет Нью-Мексико и некоммерческий институт. Университет даст нам места на факультете, а институт разместит у себя наши исследовательские лаборатории и предоставит средства для начала работы.

Доктор Кларк умел вести переговоры. Он уже сумел заставить меня высказать свою досаду из-за работы с психопатами в Коннектикуте. К тому же коннектикутский департамент исполнения наказаний не желал доставлять заключенных из тюрьмы в Институт жизни для исследований. Доктор Кларк знал, что меня заинтересуют альтернативные решения.

Тогда я сказал ему, что всегда мечтал иметь мобильный МР-сканер, чтобы возить его в тюрьмы. И тогда Винс выдал мне свое предложение, от которого невозможно отказаться: магнитно-резонансный томограф большой мощности для крупных исследований. Мы сказали доктору Кларку, что, если он осуществит наши желания, мы станем нью-мексиканцами. Нам с Винсом казалось немыслимым, что доктор Кларк найдет ресурсы, чтобы выполнить наши запросы. Мы ошиблись.

Всего через неделю доктор Кларк позвонил и сказал, что я могу получить свой мобильный МРТ, а Винс – свой для других исследований. Институт также создаст большую базу данных, где будут храниться все данные по нейровизуализации. Там это назвали нейроинформационной системой. Это была мечта Винса.

Мы с Винсом, сидя в конференц-зале, посмотрели друг на друга через стол и с недоверием уставились на динамик.

– Вы не могли бы повторить, доктор Кларк? – спросил я.

На другом конце раздался смех. Потом доктор Кларк сказал:

– Мы хотим, чтобы вы переехали к нам. И мы считаем, что ваши исследования имеют огромное значение для общества. Вы подумайте об этом и дайте мне знать.

После звонка Винс повернулся ко мне и сказал, что хочет ехать. Я ответил, что мне нужно сначала выяснить, смогу ли я получить доступ в нью-мексиканские тюрьмы. И я взял билет на самолет до Нью-Мексико.

У штата Нью-Мексико большая площадь, но населения там чуть больше двух миллионов человек. Из-за этого до нью-мексиканских политиков довольно легко добраться. Всего через несколько недель после звонка доктора Кларка я смог попасть на встречу с директором по делам правительства при тамошнем губернаторе Билле Ричардсоне. Видимо, ему позвонил основатель института сенатор Пит Доменичи, и встречу организовали без проволочек.

Юридический отдел губернатора уже изучил вопрос и установил, что мое исследование вполне законно. Мою работу финансировали Национальные институты здоровья, ее одобрили комиссии по этике Хартфордской больницы, Йельского университета и Федерального управлении по защите человека при исследованиях.

Директор по делам правительства сказал, что штат Нью-Мексико приветствует научные исследования вообще и любые исследования в частности, когда их цель – снизить уровень преступности и наркомании. После этого меня отправили к главе нью-мексиканского департамента исполнения наказаний Джо Уильямсу.

Джо Уильямс оказался богатырем выше 180 сантиметров, с широкой грудью и вообще очень внушительной внешностью. Он пожал мне руку и сказал:

– Мне звонил губернатор. Кажется, мы с вами собираемся заняться наукой, да?

– Да, сэр, – ответил я. – И моя лаборатория будет в полном вашем распоряжении, если вам понадобится что-либо изучить или у вас будут вопросы о рецидивизме, оценке риска или о чем-то другом, что входит в сферу нашей компетенции.

Я был готов хоть туалеты чистить, если мне позволят вернуться в тюрьму.

Секретарь Уильямса уже выбрал первое исправительное заведение, с которого мы могли приступить к программе исследований. Это была Западная Нью-Мексиканская тюрьма в Грантсе, примерно в 130 километрах западнее Альбукерке. Начальника тюрьмы поставили в известность, и он был готов меня встретить.

Удивительно, чего только не добьешься в небольшом штате с небольшим правительством одним-единственным звонком. Конечно, если за тебя ходатайствует сенатор вроде Пита Доменичи, это очень помогает.

На следующее утро я надел свой лучший костюм, отправился в тюрьму и встретился с начальником. Я сказал ему, что нам нужны несколько помещений и место под мобильный МРТ. Начальник передал меня в руки своего заместителя Дианны Хойзингтон, миниатюрной блондинки, скорой на улыбку и острое словцо.

К нам с Дианной присоединился Доминик, завхоз, который проводил нас в медицинское крыло. Доминик показал четыре кабинета, которые они освободят для моей группы. Он закажет и установит там новую мебель.

Начальник тюрьмы настоял на том, чтобы приставить ко мне сотрудника тюремной охраны на случай каких-либо проблем. Он будет находиться дальше по коридору, но в пределах слышимости, если вдруг кто-нибудь позовет на помощь. Я знал, что мои сотрудники оценят эту любезность. Никто из них еще не работал в тюрьме.

Когда мы подошли к задней двери медицинского крыла, Доминик достал большой латунный ключ, чтобы ее отпереть, – практически такой же, как тот, которым я пользовался в канадской тюрьме. Мы вышли из здания на яркий солнечный свет; дверь выходила в открытый участок, огороженный по периметру забором. Доминик показал на ворота и сказал, что в них будет въезжать мобильный МРТ, огибать сзади медицинское крыло и парковаться на площадке, которую он зальет бетоном.