Книга Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных? - Франс В.М. де Валь

Тройное осознание

Сиаманги — большие черные обезьяны семейства гиббоновых — обитают в вершинах самых высоких деревьев азиатских джунглей. Каждое утро самка и самец исполняют эффектный дуэт. Их песня начинается с нескольких громких уханий, которые постепенно становятся все громче и приобретают более проработанную последовательность. Усиленные горловыми мешками, напоминающими воздушные шары, эти звуки разносятся далеко вокруг. Я слышал песни гиббонов в Индонезии, где весь лес откликался на них эхом. Во время перерывов в пении сиаманги прислушиваются друг к другу. В то время как другие территориальные животные нуждаются только в сведениях, где проходят границы их владений и насколько сильны и здоровы их соседи, сиамангам требуется дополнительная информация, так как территория защищается парой совместно. Это означает, что отношения в паре очень важны. Неблагополучные пары — плохие защитники, а дружные пары способны дать отпор. Поскольку пение отражает взаимоотношения пары, то чем оно слаженнее, тем меньше оснований у соседей нарушать права этой пары. Гармоничный дуэт сообщает окружающим не только «Держитесь подальше!», но и «Мы вместе!». Если же дуэт звучит несогласованно, а его участники издают диссонирующие звуки и перебивают друг друга, соседи понимают, что можно воспользоваться их разногласиями и вторгнуться на их территорию{253}.

Понимать, каковы взаимоотношения между другими животными, — основной социальный навык, еще более важный для общественных животных. Они сталкиваются со значительно большим разнообразием, чем сиаманги. Например, в стае бабуинов или макак статус самки практически полностью зависит от семьи, из которой она происходит. Связанная сетью взаимоотношений с друзьями и родственниками, ни одна самка не избегает прослеживаемого по женской линии правила, что самки из семей, занимающих высокое положение, и сами приобретают высокий статус, и наоборот, самки из семей низкого положения не имеют шансов повысить свой статус. Как только одна самка вступает в конфликт с другой, все остальные приходят на помощь той из них, поддержка которой обеспечит сохранение существующего положения. Молодые самки из семей, занимающих высокое положение, прекрасно об этом осведомлены. По праву рождения они легко провоцируют драки со всеми окружающими, зная, что даже самой крупной взрослой самке низкого происхождения не позволят одержать над ними победу. Крик молодой самки привлечет ее могущественных родственников — мать и сестер. Было показано, что крики о помощи молодой самки различаются в зависимости от того, с каким противником она столкнулась. Таким образом, всему сообществу обезьян понятно, соответствует ли драка заведенному порядку или нарушает его{254}.

Общественные навыки диких обезьян исследовались с помощью воспроизведения записи криков бедствия молодой обезьяны, когда самой ее поблизости не было. Услышав эти звуки, взрослые обезьяны смотрели не только в сторону спрятанных в кустах динамиков, но и поглядывали на мать молодой обезьяны. Они узнавали голос молодой обезьяны и связывали его с ее матерью, возможно, желая знать, что она собирается предпринять, чтобы вызволить из беды свое потомство{255}. Более непосредственное проявление того же социального навыка можно наблюдать, когда молодая самка подбирает беспокойно бродящего вокруг детеныша и относит его матери. Это показывает, что она знает, кому принадлежит детеныш.

Американский антрополог Сьюзен Перри изучала, как формируются объединения во время драки у белоплечих капуцинов. Следуя за этими чрезвычайно активными обезьянами в течение более двух десятилетий, Сьюзен звала каждую из них по имени и знала историю ее жизни. Побывав на исследовательской станции в Коста-Рике, я имел возможность увидеть образование типичных объединений обезьян своими глазами. Две обезьяны угрожают третьей с помощью пристальных взглядов и широко открытых пастей, причем один из агрессоров сидит верхом на другом — такая позиция получила название «повелитель». При этом их противник сталкивается с пугающим зрелищем — две обезьяны превращаются в одну с двумя угрожающими головами, расположенными одна над другой. Сравнивая эти команды с уже известными социальными связями, Сьюзен выяснила, что капуцины преимущественно выбирали партнеров, которые доминировали над их противниками, что вполне логично. Кроме того, она обнаружила, что вместо того, чтобы искать союзников среди ближайших приятелей, обезьяны выбирали тех, кто дружнее с ними, а не с их противником. Видимо, они понимали, что нет смысла обращаться к друзьям своих врагов. Эта тактика также требует тройного осознания{256}.

Два белоплечих капуцина принимают позицию «повелитель», так что их противник одновременно сталкивается с двумя угрожающими лицами с двойным набором зубов

Капуцины просят о помощи, резко дергая головой вперед-назад по направлению от предполагаемого союзника к противнику — это поведение известно как «головные сигналы» и используется также в случае опасности, например при виде змеи. Практически этими жестами обезьяны обозначают все, что им не нравится. Такая тактика служит иногда и для отвлечения внимания. Сьюзен однажды наблюдала следующую последовательность действий, призванную ввести в заблуждение.

«Преследуемый группой из трех самцов высокого ранга, Гуапо неожиданно остановился и, глядя на землю, начал лихорадочно подавать сигналы, предупреждающие о змее. Я стояла рядом с ним и отчетливо видела, что там ничего нет, кроме голой земли. Гуапо продолжал сигнализировать Кармаджену [одному из своих врагов] об опасности, исходящей от воображаемой змеи. Преследователи остановились и приподнялись на задних ногах, чтобы разглядеть змею. После тщательного обследования они вновь принялись угрожать Гуапо. Изменив тактику, он взглянул на пролетавшую мимо сорочью сойку (птицу, не представляющую опасности) и подал подряд три сигнала, предупреждающих о птицах, — обычно такие сигналы приберегаются для крупных дневных хищников и сов. Противники Гуапо посмотрели вверх, увидели, что птица не опасна, и продолжили преследование. Гуапо вернулся к тактике сигналов, предупреждающих о несуществующей змее, неистово указывая на пустой клочок земли и отпугивая „змею“ криками. Кармаджен еще некоторое время наблюдал за Гуапо, но остальные участники группы прекратили преследование. Гуапо вернулся к сбору насекомых, медленно и невозмутимо двигаясь в сторону Кармаджена и лишь изредка поглядывая на него украдкой»{257}.

Подобные наблюдения предполагают развитые умственные способности, но не могут служить их доказательством, поэтому существует острая необходимость в информации о познавательных способностях диких приматов. Полевые исследователи находят остроумные способы, чтобы ее получить. В лесу Бадонго в Уганде, например, Кэти Слокомбе и Клаус Цубербюлер изучили записи криков преследуемых или подвергшихся нападению шимпанзе. Эти крики представляют собой призывы о помощи, что побудило ученых выяснить, насколько их громкость зависит от аудитории. Учитывая, что шимпанзе разбредаются по джунглям, на их крики могут откликнуться только соплеменники, находящиеся в пределах слышимости, то есть аудитория. В дополнение к тому, что интенсивность криков отражает активность нападения, исследователи выяснили, что в этих призывах о помощи заложена доля притворства. Шимпанзе, по всей видимости, кричат громче, чем это необходимо, преувеличивая опасность, если в их аудитории есть особи, которые выше по рангу, чем нападающий. Иначе говоря, если рядом находится большой босс, то шимпанзе сигнализируют о кровавом убийстве. Эти преувеличения свидетельствуют о том, что шимпанзе имеют точное представление о статусе нападающего по сравнению со всеми остальными{258}.