Книга Дракула, любовь моя - Сири Джеймс

Я повела мужчин по коридору, и мистер Моррис продолжил:

— Мы много слышали о вас, миссис Харкер. Доктор Ван Хельсинг просто восторгается вами. Он утверждает, что у вас ум мужчины, причем весьма одаренного, и сердце женщины.

— Не представляю, отчего доктор Ван Хельсинг так решил, тем более что я провела совсем мало времени в его обществе.

Мы вошли в кабинет доктора Сьюарда. Мужчины неловко стояли посреди комнаты, как будто не знали, что сказать или сделать.

— Простите, что мы появились так рано, — неуверенно произнес лорд Годалминг. — Но я не находил себе места со вчерашнего дня и решил, что если приеду и найду себе полезное занятие… — Он умолк.

— Джентльмены, давайте поговорим начистоту. — Мне хотелось рассеять неловкость. — Прошлой ночью я прослушала подробный фонографический отчет доктора Сьюарда обо всем, что произошло до сих пор. Я знаю, что наш недруг — вампир. Мне известны обстоятельства настоящей смерти Люси — вчера, на кладбище.

Глаза мужчин широко распахнулись.

— Да что вы говорите! — воскликнул мистер Моррис. — Вы все знаете?

— Не только знаю, сэр, но и распечатала эти сведения вместе с бумагами и дневниками, которые вели остальные.

Я выдала новоприбывшим по экземпляру довольно увесистой рукописи.

— Вы действительно все это перепечатали, миссис Харкер? — спросил лорд Годалминг.

Я кивнула.

— Можно прочесть это сейчас? — с изумлением глядя на меня, спросил мистер Моррис.

— Разумеется, сэр.

Пока лорд Годалминг просматривал страницы, я заметила, что его глаза неожиданно наполнились слезами. Мистер Моррис на мгновение положил ладонь на плечо лорда Годалминга, затем молча забрал свой экземпляр рукописи и вышел из комнаты.

Оказавшись наедине со мной, лорд Годалминг упал на диван и заплакал. Я села рядом, испытывая искреннее сочувствие и стараясь облегчить его страдания. Когда наше горе немного утихло и мы вытерли слезы, он поблагодарил меня за слова утешения. Затем ему в голову пришла внезапная мысль. Он достал из кармана сюртука небольшую коробочку и протянул ее мне.

— Совсем забыл. У меня есть кое-что для вас, миссис Харкер. Перед смертью Люси просила отдать это вам.

Я открыла коробочку и мгновенно узнала содержимое. Это была черная бархотка с изысканной бриллиантовой пряжкой, которую Люси так любила.

— Ах! Я не могу ее принять, лорд Годалминг. Она очень дорого стоит, к тому же фамильная. Кажется, эта драгоценность принадлежала вашей матери?

— Да, но Люси хотела, чтобы она стала вашей, и заставила меня торжественно поклясться, что я вручу ее вам. Я буду счастлив, если вы станете носить эту вещь в память о Люси.

— Тогда мне не следует отказываться. Благодарю вас, сэр. Всякий раз, надевая ее, я буду вспоминать о подруге.

Когда вернулся доктор Сьюард, я подала чай, что прибавило сил всем присутствующим.

— У меня к вам просьба, доктор, — произнесла я, поставив пустую чашку на блюдце. — Мне хотелось бы увидеть вашего пациента, мистера Ренфилда.

— Ренфилда? — Доктор Сьюард встревоженно взглянул на меня. — Почему вы хотите его увидеть?

— Меня крайне заинтересовало то, что вы говорите о нем в своем дневнике.

— Это не слишком хорошая мысль, миссис Харкер. Ренфилд — самый выраженный безумец в моей практике, который может быть очень опасен. Две недели назад он сбежал, пырнул меня в запястье украденным столовым ножом и попытался выпить мою кровь.

— Я знаю. — Мне также было известно, что мистеру Ренфилду пятьдесят девять лет, он обладает невероятной физической силой и впадает то в нездоровое возбуждение, то в глубокое уныние. — Но у него нет причин желать мне зла, доктор. В вашем обществе я буду в безопасности. Я хочу поговорить с ним. Возможно, мне удастся что-то выяснить о его ментальной связи с графом Дракулой, если, конечно, таковая существует.

— Хорошо, полагаю, вы можете попробовать. — Он вздохнул. — В последнее время он не желает разговаривать со мной. Но ни при каких условиях я не оставлю вас наедине.

Доктор Сьюард отвел меня по коридору в палату пациента, которая располагалась этажом ниже, чем моя комната, на той же стороне здания.

— Подождите здесь, — приказал он, отпер дверь и проскользнул в палату.

Я услышала пару неразборчивых фраз. Вскоре доктор Сьюард вышел и с брезгливым выражением на лице закрыл дверь.

— Что случилось? — спросила я.

— Мистер Ренфилд весьма своеобразно готовится к приему гостей. Он только что проглотил свою коллекцию мух и пауков — несомненно, чтобы мы ее не украли.

Известие было неприятным, но вполне ожидаемым.

— Мне прекрасно известно о пристрастии мистера Ренфилда к зоофагии. В вашем дневнике об этом говорилось довольно подробно.

Доктор Сьюард неуверенно помедлил, будто молча решал, позволить нам поговорить или нет, наконец тяжело вздохнул и сказал:

— Хорошо. Но не обманывайтесь его мирным настроением. Ему нельзя доверять.

Доктор Сьюард первым вошел в маленькую, бедно обставленную комнату. Мистер Ренфилд оказался мужчиной среднего роста, с широкими плечами и мертвенно-бледным лицом. Он сидел на краю кровати в зловещей позе. Голова его была опущена, но веки подняты, глаза настороженно смотрели на меня. От его мрачного пронзительного взгляда у меня мурашки побежали по спине.

Доктор Сьюард стоял рядом с ним, словно собирался схватить безумца, едва тот бросится на меня. Я набралась храбрости, протянула руку и подошла к пациенту вежливо и непринужденно. Во всяком случае, мне хотелось на это надеяться.

— Добрый вечер, мистер Ренфилд. Доктор Сьюард много рассказывал о вас.

Мистер Ренфилд ответил не сразу, внимательно разглядывая меня. Наконец он поднял брови, и на лице его мелькнуло любопытство.

— Разве вы та девушка, на которой доктор хотел жениться? Нет… Наверняка не та, ведь она умерла.

Доктор Сьюард, похоже, был поражен подобным заявлением.

— Нет! — Я улыбнулась. — У меня есть собственный муж, за которого я вышла до того, как впервые увидела доктора Сьюарда. Меня зовут миссис Харкер. Я приехала в гости к доктору Сьюарду.

Врач быстро спросил:

— С чего вы взяли, что я собирался жениться?

Мистер Ренфилд презрительно фыркнул:

— Что за ослиный вопрос! — Когда он снова повернулся ко мне, его манеры внезапно, подобно дуновению ветерка, переменились, а тон стал любезным и уважительным: — Миссис Харкер, все, что касается такого славного и уважаемого человека, как наш хозяин, представляет огромный интерес для нашей маленькой общины.

Он добавил, что доктора Сьюарда любят не только домочадцы и друзья, но и пациенты, несмотря на свое шаткое умственное равновесие или, возможно, именно благодаря ему. Затем этот человек высказал несколько пространных, ученых, поистине философских суждений о своих соседях по лечебнице и состоянии мира, в котором мы живем.