Книга Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе - Елена Колина

Я все время проваливалась в сон и сквозь сон слышала, как Илья бормотал, то ли мне, то ли себе самому, о своем разочаровании в журналистике, о глупой зависимости от модных трендов, о нежелании участвовать в тараканьих бегах, быть первым, главным…

– Ты спишь? – обиженно спросил Илья.

– Нет, конечно нет. Я слушаю…Ну, уйди отовсюду, – откликнулась я, – спрячься в норку, читай книги, пиши книги.

– Да, книги. Не детективы и не «Код да Винчи», а, как в старое доброе время, в стол, для себя. Зачем мне слава и деньги?..

– Да, да, не будет суеты, напишешь роман, как ты всегда хотел…

Я, конечно, не думаю того, что говорю. Кто сейчас может позволить себе спрятаться в норку, – мгновенно забудут, и все! Илья тем более не думает того, что говорит. Это просто игра: он жалуется, я «понимаю»…Это просто кризис среднего возраста. Я не говорю ему этого – Илья обидится, что у него всего лишь кризис среднего возраста, стандартный, как у всех.

Такой разговор повторяется приблизительно раз в полгода, и на самом деле это совсем не страшно, а смешно. Весь этот пафос, вся эта буря в стакане воды, все его намерения «все бросить», которые он никогда не исполнит, – всего лишь потому, что его куда-то не пригласили! Иногда я думаю – а ведь он действительно не оправдал надежды… Бедный знаменитый Илья.

– Я боюсь смерти, – жалобно сказал Илья. – Нет, я не боюсь смерти… Самое лучшее в моей жизни уже было – ты, Ася…

Нелогично. Почему было? И я, и Ася, мы обе у него есть. Я и жалела его, и мысленно улыбалась, и даже сказала про себя нравоучительным тоном Кота Бегемота: «Боишься смерти?.. А не пиши эротических текстов!»

– Все в порядке, – сказала я, – утром изменишь свою жизнь. Спокойной ночи.

А утром мы поссорились.

– А что у меня впереди? Старость, эрзац-любовь, худосочные дружбы, путешествия с тонометром на руке… – стонал Илья. Странно, обычно его приступы плохого настроения, отчаяния – ночные, а днем он уже бежит по делам. Утром я не готова его утешать, утром у меня много дел: я в университет собираюсь, Масю бужу…

– Что это за «эрзац-любовь»?.. Человеку, который так говорит, нужен психотерапевт! – рассердилась я. – Хочешь, давай обратимся к психотерапевту, попробовать же ничего не стоит.

– Ничего не стоит?! Ничего не стоит, не считая ста долларов за сеанс, а сколько тебе нужно сеансов, чтобы меня услышать?! Миллион. Миллион сеансов, сто тысяч долларов… Может, дешевле просто меня услышать?.. Но ты не можешь, ты слышишь только себя!..

– Вот черт, мне некогда, – закричала я, – чего ты от меня хочешь?!

Ася!..Я ушла в университет, у меня было две лекции, потом заседание кафедры, и весь день мне было грустно.

Между нами троими такое плотное пространство любви, зависти, ревности, страсти, обиды, что там уже нечем дышать! А ты взгляни на нас, как на чужих, как на персонажей, будто читаешь книгу.

Знаешь, что ты увидишь? Наша жизнь как эта ночь. Илья меня не видит, – это самый главный секрет нашего брака. Он любит тебя, спит с тобой, пишет тебе, – он знает, что я это знаю. Но всего этого как будто нет, нет его измены, есть только он, его метания, его жалобы, его ночные истерики. Илья говорит, я слушаю. А я, где я? Я с ним спала, и где мои золотые шары, Ася?.. Никогда в моей жизни не будет никакого волшебства, как пышно говорит Илья, «физического и духовного экстаза» или, как пишут в тесте «Насколько вы хороши в сексе?», «полноценного оргазма».

Все это время я боялась, – вдруг Илья уйдет к тебе? И сразу же испуганно думала – что скажет мама? Что скажут люди? Что я неудачница?.. И только потом – как мне жить без него?

Ты, Ася, в детстве говорила, что женщина предназначена для служения мужчине. Но это не так. Женщины делятся на тех, кто хочет служить мужчине, и тех, кто хочет, чтобы мужчины служили им. Княжна Марья поглощена даже таким ничтожеством, как Николай Ростов, а Наташа Ростова в будущем захочет овладеть даже таким нематериальным человеком, как Пьер Безухов. Семейная жизнь самого Толстого это вполне подтверждает.

Я очень боялась, что Илья уйдет к тебе. Без Ильи мне было бы незачем жить.

Но сегодня ночью я совершенно точно поняла: Илья, самый большой эгоист на свете, не хочет изменить жизнь, он никогда не решится даже просто изменить жизнь со мной на жизнь без меня. Он, прости за просторечие, «никуда не денется».

…Ася?.. Я узнала все, что я хотела знать о сексе: секс – это не «страшная сила».

Ты понимаешь, что наша борьба с тобой закончилась? Я победила.

З.

Здравствуй, Зина.

Ты победила, невидимка Зиночка-Зиночка.

Может быть, не будешь больше мне писать?

Ася.

Дорогая Ася!

Я больше не буду тебе писать.

Я на тебя обиделась!

…Я, конечно, шучу, – я же не шизофреник, чтобы обижаться на себя.

Писать самой себе – это нормально, отвечать самой себе – куда ни шло, но обидеться на себя – это уже чересчур.

Я написала сама себе, – от одиночества и отчаяния вспомнила свою детскую привычку писать и зачеркивать… Я написала сама себе, понимая, что моя жизнь разрушается, – Илья, Мася… моя жизнь расползается на глазах, и я уже не могу ничего контролировать.

Написала сама себе и вдруг, оглянувшись по сторонам, как будто кто-то мог меня увидеть и наказать, быстро приписала сверху «Здравствуй, Ася!» и подписалась «Зина».

Кстати, письма самому себе считаются одним из самых действенных видов психотерапии, а я писала тебе как себе.

Но зачем я сама себе отвечала?.. Ну… первый раз я ответила сама себе как будто в шутку, а затем увлеклась. «Твои» письма об Илье, о Масе, о любовнице Ильи – это было такое особенное чувство, такое счастье, как будто я опять не одна. Мне было легко отвечать за тебя, – я ведь знаю все, что ты скажешь, как будто ты во мне.

Когда я узнала, что это ты… я не знаю. Думаю, я просто не смогла остановиться. Привыкла, что опять не одна. На самом деле вся эта история с письмами самой себе и «твоими» ответами – об одиночестве, о таком огромном одиночестве, которое может быть только, если потерять тебя.

Ася! Я знаю, что бы ты сейчас сказала. Ты бы покрутила пальцем у виска и сказала: «…Зина?.. Ку-ку?..»

…В какой книге фигурируют письма, написанные самому себе? Не могу вспомнить, – странно… Пора уже закончить эту переписку между мной и мной, чтобы не стать окончательным бесповоротным «ку-ку».

Люблю тебя.

Зина.

P. S.

Я вспомнила! Действительно, письма, но не самому себе, там совершенно другая история. Как я могла забыть?.. Это Ромен Гари!

Кстати, мы с Ильей считаем, что «Обещание на рассвете» – его лучший роман.