Книга "Ничего особенного", - сказал кот - Майкл Суэнвик

– Слышишь? – вдруг спросил Осип.

– Ничего не слышу, – ответил Колзак.

– Точно. Ничего не слышно. Что там Павел возится?

– Пойду посмотрю.

Колзак отвернулся от стойки и воткнутого в нее ножа и вышел на улицу. Виктор чуть не кинулся вслед за ним, но Осип предостерегающе поднял руку.

– Тут ты уже ничего не поделаешь, – невесело усмехнулся он. – Вот тебе твое либертарианство в действии. Ты совершенно независим от правительства. Ты только забыл, что правительство, помимо всего прочего, защищает тебя от таких, как мы. Или я не прав?

Прежде чем Виктор смог ответить, ему пришлось откашляться. Ощущение было такое, что горло забито гравием.

– Да нет, прав.

Малорослый, по сравнению со своими товарищами, человек несколько секунд бесстрастно разглядывал его. Потом дернул головой в сторону двери.

– Ты никто, и звать тебя никак. Обещаю, что если ты сейчас свалишь и укатишь на своем мотике, никто за тобой не погонится.

Сердце Виктора лихорадочно забилось.

– Это что, еще одна игра? Вроде как с ножом?

– Нет, все путем. Иди спокойно, ты не стоишь лишних движений.

– Но Светлана…

– Она б… И получит то, что положено б…ям. Так что решай скорее: уходишь или нет?

К своему ужасу, Виктор понял, что уже поднимается. Его тело трепетало от стремления сбежать.

– Я…

Снаружи донесся хриплый булькающий крик. Судя по низкому тембру и громкости, он вырвался не из женского горла. Осип мгновенно оказался на ногах и выхватил кинжал из стойки.

В комнату вошла Светлана в буквально пропитанной свежей кровью одежде. На лице ее застыла кривая безумная улыбка:

– Двое готовы. Ты следующий.

Низкорослый крепыш встрепенулся:

– Ах ты, сучье…

Двигаясь с неуловимой для глаза быстротой, Светлана уклонилась от выброшенной вперед руки Осипа, вырвав на ходу у него нож. Из его шеи внезапно хлынула кровь. В следующий миг нож уже торчал у него между ребер. Тут же Светлана ухватила его за голову и резко повернула ее.

Раздался громкий хруст, и тело упало на пол.

А потом Светлана расплакалась.

Виктор неуклюже обнял ее. Светлана обеими руками вцепилась в его рубашку и уткнулась лицом ему в грудь.

А он бормотал что-то невнятное и гладил ее по спине.

Прошло немало времени, но в конце концов слезы иссякли. Виктор дал ей носовой платок, она вытерла глаза и высморкалась. Он понимал, что вопросов задавать не стоит, но любопытство пересилило:

– Как ты умудрилась это устроить?

– Я же говорила тебе, что мне не нужно другого оружия, кроме собственного тела. – Светлана говорила так спокойно, будто ей не доводилось плакать аж с детских лет. – Перед тем как покинуть Екатеринбург, я побывала в коррекционной лавке, и меня заоружили. Но пока энергоресурс включится, проходит несколько минут, поэтому пришлось позволить этому гаду вытащить меня на улицу. С другой стороны, они ничего не видели, не подозревали и не успели запустить собственные усовершенствования, чтобы справиться со мною. Где твоя фляжка? Мне срочно необходимо выпить.

Виктор вспомнил, как девушку передернуло перед тем, как ее вытащили за дверь. Значит, это был – по крайней мере, так он предполагал – запуск ее энергоресурса. Светлана поднесла фляжку к губам, запрокинула голову и в три глотка ополовинила ее содержимое.

– Эй! – Виктор протянул было руку к фляжке, но Светлана отодвинула ее и допила все до дна. И лишь потом вернула.

– А-а-агр-х-х, – громко рыгнула она. – Извини. Ты представить себе не можешь, насколько сильно в таком режиме расходуются ресурсы организма. Алкоголь лучше всего помогает восстановить их.

– Но эта штука стоградусной крепости. Ты могла сжечь себе все внутренности!

– Нет, когда я нахожусь в режиме заправки, ничего не случится. Будь другом, посмотри, где у них вода. Мне необходимо умыться.

Виктор вышел за дверь и обошел вокруг дома. Позади он нашел колонку с ручным насосом и ведро, наполнил его до краев и вернулся к входу.

Навстречу ему вышла из ресторана Светлана, держа в руке три бумажника. Она положила их на капот видавшей виды «Волги-siber», содрала с себя окровавленную одежду и окатилась водой.

– Принесешь мне чистую одежду и мыло, ладно? – Виктор выполнил просьбу, старательно отводя глаза от обнаженного тела. Заодно прихватил и полотенце из собственных запасов.

Отмывшись дочиста, вытершись и переодевшись, Светлана выгребла из бумажников все деньги и карточки от замков зажигания. Рубли она разделила пополам и убрала одну кучку к себе в рюкзак.

– Забирай вторую половину, если хочешь. – Она помахала картой зажигания. – Тут мы расстанемся. Я забираю «Мерседес». Так что с деньгами мы в расчете.

– В расчете?

– Я же говорила тебе. Все платят за все. О, кстати, вспомнила! – Она отсчитала несколько бумажек и сунула их Виктору в карман рубашки. – Я должна тебе за полдня езды. Здесь половина моей таксы за оральный секс и еще немного – за спирт.

– Светлана, я… Тот парень, последний, разрешил мне уйти. Я уже совсем было согласился. Я был готов бросить тебя здесь.

– И теперь тебя мучает совесть? Я на твоем месте именно так и поступила бы.

Виктор изумился – и расхохотался:

– Я был целиком и полностью не прав – никакой я не либертарианец. А вот ты – да!

Неожиданно Светлана поцеловала его в щеку.

– Ты очень милый. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. – С этими словами она села в «Мерседес» и укатила.

Виктор долго смотрел ей вслед. Потом перевел взгляд на деньги, все так же лежавшие кучкой на капоте старой «Волги».

Светлана была права. Либертарианство – это всего лишь фантазия, а либертарианская Россия – самая фантастическая фантазия из всех фантазий. Это смешная, невозможная вещь, и лишь он один во всей огромной, протяженной, противоречивой стране искренне верил в нее.

Он отвернулся от денег. Это был невероятно глупый поступок, и он знал, что в будущем ему предстоит тысячи раз пожалеть о нем. Но он не мог ничего с собой поделать. Пусть он поганый либертарианец. Но он еще и русский. Он понимает ценность красивого жеста.

Налетевший порыв ветра взметнул купюры и погнал их по пустынной дороге. Виктор уселся в седло. Запустив мотор ударом по педали, он мысленно перебрал свою коллекцию западной музыки «кантри». Но ничего оттуда не подходило к нынешним обстоятельствам. Поэтому он запустил «Коней привередливых» Высоцкого. Эта песня понимала его. Под нее как нельзя лучше было исчезнуть на просторах Сибири.

Потом Виктор тронулся с места. Он чувствовал, что деньги летели вслед за ним по дороге, как осенние листья.