Книга Людовик XIV. Личная жизнь "короля-солнце" - Елена Прокофьева

Исполнение супружеских обязанностей также утомляло мадам де Блуа несказанно, ссылаясь на мигрень, она часто просила мужа оставить ее в покое. Тот не особенно возражал, — в отличие от своего отца герцог Шартрский был большим любителем женского общества и успешно находил утехи на стороне.

Мадам де Блуа, однако, не желала с этим мириться. В конце концов она пожаловалась его величеству на неверность мужа, и тот вызвал к себе герцога Орлеанского, потребовав, чтобы он сделал внушение сыну.

Филипп принялся защищать герцога Шартрского в свойственной ему импульсивной манере, справедливо пеняя королю на то, что всему виной безделье, на которое тот обрекает его сына, не позволяя ему принимать участие в делах государства и вообще как-либо проявить себя. Что еще остается ему, кроме как предаваться удовольствиям?

«В пылу ссоры герцог Орлеанский припомнил брату, что когда-то тот вывозил в военный лагерь в одной карете жену, вечно страдавшую от измен мужа, и двух любовниц, Лавальер и Монтеспан, так что не ему, Людовику, судить о нравственности племянника, — пишет Филипп Эрланже. — Всегда сдержанный, Людовик вышел из себя. Братья ругались так горячо, что придворные прекратили всякие разговоры, прислушиваясь к шуму, доносившемуся из кабинета короля».

Вернувшись домой после этой бурной ссоры, Филипп почувствовал себя плохо, во время ужина с ним случился апоплексический удар, от которого он так и не оправился.

И 9 июня 1701 года герцог Орлеанский скончался.

Примечательно, что его возлюбленный шевалье де Лоррен, которого Лизелотта саркастически именовала «второй супругой принца», пережил его ненадолго.

«И смерть рыцаря оказалась достойной его жизни, — пишет Ги Бретон, — 7 декабря 1702 года он в Пале-Рояле рассказывал г-же Маре, гувернантке детей герцога Орлеанского, как целую ночь предавался самому безудержному распутству, и вдруг, в момент перечисления всякого рода непристойностей, де Лоррена поразил апоплексический удар, он лишился языка и вскоре испустил дух».

Сама же Лизелотта пережила мужа на целых двадцать лет. В весьма преклонном возрасте 70 лет она умерла 8 декабря 1722 года.

Пусть сама мадам де Монтеспан была теперь никем, но ее дети заняли такое высокое положение в обществе, о каком она могла только мечтать. Как сказал Вольтер, — это был последний триумф мадам де Монтеспан при дворе.

Когда маркиза заявила, что хочет покинуть двор и уйти в монастырь, король не препятствовал ей в этом, и даже, напротив, выразил удовольствие от того, что она наконец покинет двор. Атенаис расстроилась и удалилась в некогда построенный для нее близ Версаля дворец Клайни, откуда, впрочем, ее вскоре выселил герцог дю Мэн, потребовав поместье в качестве свадебного подарка.

Монтеспан не стала монашкой, но истово занялась благотворительностью. На ее средства был построен монастырь Святого Иосифа, где воспитанниц учили рукоделию и прочему женскому ремеслу, дабы дать возможность жить безгрешно. Маркиза основала госпиталь в Фонтенбло, где содержались девочки-сиротки. Она немало жертвовала богадельне Сен-Жермен и пансиону для бедных девиц при монастыре Урсулинок. Она сама подолгу жила в монастыре, много молилась и под роскошной одеждой носила вериги, терзавшие ее плоть.

Смогла ли она искупить грехи молодости?

Монастырь Святого Иосифа располагался недалеко от обители босоногих кармелиток, где жила Луиза де Лавальер. И Атенаис иногда навещала бывшую подругу.

— Я уверяю вас, у меня больше нет амбиций в этом мире, и осмелюсь сказать, что я свободна и от каких-либо желаний, что в свою очередь делает меня нечувствительной к боли любого толка, — говорила она ей.

— Но вы плачете, — отвечала Луиза. — А я больше не плачу.

— Не плачете? Никогда? А я буду оплакивать свою жизнь всегда, — призналась Атенаис.

Мадам де Монтеспан умерла 27 мая 1707 года, когда поехала поправить здоровье на воды курорта Бурбон-л'Ашрамо. По поводу ее кончины переживали младшие дети, но король запретил им носить траур и вообще как-либо проявлять скорбь, — но в этом нет ничего вопиющего, точно так же он относился к смерти многих близких людей.

Герцог дю Мэн был рад смерти матери.

А маркиз д'Антан, сын от брака с маркизом де Монтеспан, прервал охоту и примчался к ложу покойной лишь затем, чтобы выяснить, что причитается ему по завещанию. Он опасался, как бы маркиза не отписала все свое имущество детям от короля.

Гроб с останками некогда самой могущественной женщины во Франции перевезли в семейную усыпальницу Рошешуар-Мортемар и похоронили очень тихо и скромно, без всякой помпезности. При дворе не было заказано ни одной мессы. И лишь популярная газета «Меркюр», некогда так восхищавшаяся великолепной Монтеспан, опубликовала маленькую заметку: «Маркиза доказала, что способна быть столь же великой благотворительницей, как и королевской любовницей».

Царствование маркизы де Монтеспан при дворе Людовика XIV длилось десять лет, и это были годы великих свершений и побед, роскоши и сияния королевского двора. Когда король начал стареть и плотские желания перестали волновать его столь сильно, он тоже сделался праведником и принялся замаливать грехи. С тех пор веселье и блеск придворной жизни изрядно поугасли, придворные, как и его величество, вынуждены были вести степенный и благочестивый образ жизни. Из всех грехов в чести оставалось только обжорство.

Начинался период владычества Франсуазы де Ментенон.

Глава 26

Смерть королевы

30 июля 1683 года тихо скончалась королева Мария-Терезия.

Во время поездки короля по Эльзасу, которая оказалась довольно утомительной, королева почувствовала себя плохо, — под левой рукой у нее развился абсцесс, который никак не поддавался лечению. Мария-Терезия, как и всегда, не произнесла ни слова жалобы, однако очень быстро ей стало хуже и по возвращении в Версаль она слегла с высокой температурой.

Понимая, что умирает, королева подозвала к себе Франсуазу де Ментенон, сняла с пальца обручальное кольцо и надела его на палец подруги, тем самым благословляя ее союз с королем.

Придворные, оказавшиеся свидетелями этого поступка, были немало изумлены.

Марию-Терезию всегда недооценивали, ее считали туповатой, скучной и пресной, не замечали красоту ее души.

«Застенчивая, простодушная, продолжающая любить своего мужа, который ей беспрестанно изменял, она совсем не была тупа: нужно было обладать большой добродетелью, хладнокровием и умом, чтобы улыбаться, когда хотелось плакать, когда в течение двадцати двух лет ей предпочитали красавиц, обязывая ее находиться с ними рядом и улыбаться… — пишет Франсуа Блюш. — Праправнучке Карла V, чтобы удержать своего мужа, не хватало некоторой пикантности и умения вести разговор, того, что является дополнительным подспорьем для любви в семейной жизни. Но она была хорошей женой, набожной женщиной и необычайно деликатной к своему господину, мужу-королю».