Книга Тамплиер. На Святой Руси - Юрий Корчевский

– Разворачиваемся и галопом к гуляй-городу! – скомандовал он.

Дружинники коней развернули. Следовать за басурманским войском им самим не нравилось. Татары – народ хитрый и коварный. На пути встречались холмы, между ними урочища с лесом. Вполне могли десяток-другой оставить в засаде, и ратники могли оказаться в западне. Но Бог миловал. Единственное – татары скакали на запасных конях, а кони ратников притомились. Лошади татарские малорослые, но выносливые, сена и овса не видели никогда, питались летом и зимой травой. Зимой копытами нековаными выбивали из-под снега пожухлую траву и тем сыты были. Но в скорости нашим уступали. Десятник надеялся быстро уйти, а не получилось. Постепенно татарские лошадёнки сокращали расстояние. Десятник стал оглядываться каждые пять минут, далеко ли преследователи? Дружинники нахлёстывали коней, теперь всё спасение в скорости. Солнце уже садилось, день заканчивался. Ещё бы четверть часа, и темнота укроет всех. В степи ночи непроглядные, а только времечка не хватило. До реки, за которой гуляй-город, рязанцы стоят, уже версты три, за холмом и поворотом. Татары уже метрах в трёхстах. Из луков стрелять рано, дистанция не позволяет. Татарские луки бьют от силы на сто пятьдесят метров, у рязанцев на полсотни метров дальше. Да только и десятка луков нет, все при мечах, и Саша при сабле. Десятник обернулся, закричал:

– Тут урочище рядом, свернём туда, не найдут.

И влево повернул. Ох зря. Им бы до холма продержаться, оттуда гуляй-город виден. Увидели бы рязанцы, на помощь пришли. Ошибку Никанор сделал, Саша это сразу осознал. Но от десятка отделяться нельзя. Сочтут трусом, вроде своих в трудную минуту бросил. Помнил ещё слова Огюста, своего первого настоящего наставника из тамплиеров. «Честь для воина превыше самой жизни».

Видимо, Никанор бывал на сопредельной земле, с дозором или лазутчиком, потому что вёл уверенно. В самом деле: вскоре показалась ложбина, сильно поросшая густым лесом. Успели развернуть коней у самой чащи. Позиция не самая хорошая, один плюс – ни с флангов, ни с тыла противник не зайдёт. К бою изготовились, щиты из-за спин в левую руку взяли. А тут и татары. Быстрой победы хотят, саблями размахивают, кричат боевой клич «Алла!». В каждой местности, у каждого войска свой боевой клич. По нему в сумятице боя своих узнают, а ещё себя подбадривают. Римляне кричали: «Барра!» – и били мечами по щитам для устрашения. Древние греки кричали «Алале!», евреи «Ахарай!», тамплиеры «Христос и Храм!» или «Босеан!». Новгородские ратники «За Святую Софию!», псковичи – «За Святую Троицу!». А что кричат рязанцы, Александр узнать не успел, поскольку конной лавой на врага не ходил, служа Рязани.

Татары уже близко, Никанор скомандовал:

– Вперёд!

При сшибке всадников лучше набрать скорость, иначе чужие кони сомнут инерцией. Стали разгоняться. Силы примерно равные, исход боя решат умение, храбрость и выносливость. Каждый воин уже выбрал противника. Против Саши вислоусый татарин. Кожа на лице от постоянного пребывания на солнце коричневая.

Схватились биться. Татарин опытный, держится уверенно, все удары сабли Александра на щит принимает, сам не нападает, выжидает момент. Так не пойдёт! Саша приподнялся на стременах, нанёс удар сверху, поверх щита татарина, по его шлему-мисюрке. Бам! И конь Саши выше татарского, и рост самого Александра сыграли роль, потому удар получился. И тут же, почти одновременно, заскрежетала сталь татарской сабли о кольчугу на животе, подловил-таки татарин. Но после удара, довольно сильного, по шлему поплыл. Движения татарина замедленные, в седле сидит неуверенно. Добивать надо. Саша обрушил град сабельных ударов. В какой-то момент татарин не успел щит подставить, удар ему по левому плечу пришёлся, кровь обильно заструилась. Александр саблей остервенело рубит. Не удержал раненой рукой татарин щит, приопустил, Саша нанёс укол в лицо. Всё, татарин с лошади сполз. А бой рядом кипит. Лошадь татарская попыталась Сашу за колено укусить, Саша рубанул ей саблей по морде. Лошадь на дыбы встала и приземлилась передними копытами на своего хозяина, аж хрустнули косточки громко. С диким ржанием лошадь вырвалась из толчеи, унеслась. Саша через освободившееся место вперёд проехал, оказавшись в тылу татар. Одного татарина поперёк спины рубанул, другому голову снёс. Татары боем связаны, что у них за спиной – не видят. А и видели бы – обернуться и атаку отразить невозможно, спереди другой рязанец напирает. И у наших потери есть. Герасим с лошади упал, одна нога в стремени застряла. Срубивший его татарин вопит по-своему победно, только радовался недолго. Рязанский ратник достал его мечом, рассёк грудь, татарин упал. На троих наших четверо татар, и уступать никто не хочет. Десятник от противника едва отбивается, то меч, то щит под удар басурманской сабли подставляет.

Саша на ближайшего к нему противника напал, молодого парня, похоже, сверстника. Глаза у татарина ненавистью горят, что-то шипит сквозь зубы. Саша обманное движение сделал, как будто краем щита хочет татарина в голову ударить. Татарин на обманку попался. Свой щит вскинул, а Саша снизу, под щитом, саблей уколол. Куда попал, увидеть не успел, противник вскрикнул, лицо его резко побледнело, затем упал на шею коня. Добить надо, возможно, только ранен, а на Сашу слева татарин напал внезапно. Левую ногу болью обожгло. Саша щитом прикрылся. Противник здоровый, ростом Саше не уступает и силён. Удары саблей мощно наносит, аж щит у Саши содрогается.

Самый опасный противник в бою – сухой, жилистый, у таких реакция хорошая. А если здоровяк – силы у него с избытком, но скорость не та, груда мышц мешает. Татарин на силу рассчитывает, техника сабельного боя как таковая отсутствует, саблей действует как палкой.

После очередного удара врага Саша сделал резкий выпад, уколол противника в живот. Точно ранил, кровь обильно потекла. А татарин, как раненый медведь, только обозлился. Медведи и кабаны на рану крепки, иной раз хозяин тайги со смертельным ранением не одну сотню метров проходит.

Враг кричать что-то начал и снова саблей лупит. Саша удивлялся – да что он, двужильный? И всё же подловил момент, ещё раз укол нанёс в грудь. Здоровяк замер, недоумённо посмотрел на рану и грохнулся с коня. Эта схватка буквально вымотала морально и физически. Саша повёл вокруг головой. Никанор в седле сидит, держится из последних сил. Вся грудь и правая рука в крови. А больше живых дружинников не видно, только на земле тела. Сзади стук копыт. Обернулся – единственный уцелевший в сече татарин нахлёстывает коня. Убоялся, убегает. Надо Никанору помочь, перевязать и к своим, за реку, ехать. Пока темно и татар нет поблизости, успеть тела павших рязанцев забрать, оружие, коней.

И вдруг тупой сильный удар в левое плечо. Сразу слабость накатила, тошнота. Потом трава перед глазами. Ещё успел подумать: почему трава, он же на коне сидел? И отключился.

Пришёл в себя на время малое от того, что раскачивало его, как на лодке. Оказалось, несли его на рогожке лицом вниз. И голос:

– И Никанора, и новика этого к лечцам надо, в деревню какую-нибудь. Если в Переяславль везти, растрясёт на телеге, помрут.

– Зачем их в урочище понесло?

– Мыслю…