Книга Фаталист - Виктор Глебов

Он чувствовал, что прав, и Фатов, если он и убийца, не один замешан в чудовищных злодеяниях. Зачем бы ему, право слово, брать на себя одно и отказываться от другого, зная, что ему все равно не поверят? Глупо! А история насчет того, что он случайно встретил

Асминцеву в гроте, не выдерживала никакой критики. Фатов темнил. Он молчал именно про то, что хотелось бы узнать Печорину: зачем Асминцева отправилась ночью в грот, почему она не кричала, зачем офицер пытал и убил ее. Ни на один из этих вопросов Фатов не дал ответ.

И что это за слова о том, что все равно душу не спас? С этим надо разобраться. И Григорий Александрович чувствовал, что ответ есть у Раевича. Стоит, пожалуй, согласиться на его пари и узнать, что это за особое условие, которое банкомет сообщает в последнюю очередь.

Как оно связано с выкупом?

* * *

Печорин возвращался домой под дождем. Настроение было отвратительное. Становилось прохладно, и хотелось поскорее добраться до дома. Луна поднималась из-за темных вершин. Окна гасли одно за другим. Часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались.

В одном из домов слободки, построенном на краю обрыва, Григорий Александрович заметил сильное освещение. Оттуда доносились нестройный говор и крики, изобличавшие военную пирушку. Движимый любопытством, Печорин подкрался к окну. Неплотно притворенный ставень позволил ему видеть пирующих и слышать их слова.

Говорили о нем!

Драгунский капитан, разгоряченный вином, ударил по столу кулаком, требуя внимания.

– Господа! – сказал он. – Это ни на что не похоже. Печорина надо проучить! Эти петербургские слетки всегда зазнаются, пока их не ударишь по носу! Он думает, что только один и жил в свете, оттого что носит всегда чистые перчатки и вычищенные сапоги. И что за надменная улыбка! А я уверен между тем, что он трус, – да, трус!

– Я думаю то же, – сказал Грушницкий. – Он любит отшучиваться. Я раз ему таких вещей наговорил, что другой бы меня изрубил на месте, а Печорин все обратил в смешную сторону. Я, разумеется, его не вызвал, потому что это было его дело.

– Грушницкий на него зол за то, что он отбил у него княжну, – сказал кто-то.

– Вот еще что вздумали! Я, правда, немножко волочился за княжной, да тотчас отстал, потому что не хочу жениться, а компрометировать девушку не в моих правилах.

– Да я вас уверяю, что он первейший трус, то есть Печорин, а не Грушницкий, – сказал драгунский капитан. – Грушницкий молодец, и притом он мой истинный друг! Господа! Никто здесь не защищает Печорина? Никто? Тем лучше! Хотите испытать его храбрость?

– Хотим, – отозвался кто-то. – Только как?

– А вот слушайте. Грушницкий на него особенно сердит – ему первая роль! Он придерется к какой-нибудь глупости и вызовет Печорина на дуэль. Все это – вызов, приготовления, условия – будет как можно торжественнее и ужаснее. Мы вымотаем Печорину все нервы! За это я берусь. Я буду твоим секундантом, мой бедный друг! – обратился капитан к Грушницкому. – Только вот где закорючка: в пистолеты мы не положим пуль. Уж я вам отвечаю, что Печорин струсит – на шести шагах вас поставлю, черт возьми! Согласны ли, господа?

– Славно придумано! Согласны! Почему же нет? – раздалось со всех сторон.

– А ты, Грушницкий? – спросил капитан.

Печорин ждал ответ Грушницкого, стиснув зубы:

холодная злость овладела им при мысли, что, если б не случай, он мог бы сделаться посмешищем этих дураков!

После некоторого молчания Грушницкий встал, протянул капитану руку и сказал с нелепой важностью:

– Хорошо, я согласен!

Честна я компания была в восторге.

Григорий Александрович вернулся домой, волнуемый двумя различными чувствами. С одной стороны, ему было грустно: неужели он принадлежит к числу тех людей, один вид которых порождает недоброжелательство? Ладно, Грушницкий – тот ревновал из-за княжны, но что плохого Печорин сделал остальным? С другой стороны, он чувствовал, что ядовитая злость постепенно наполняет его душу! «Берегись, Грушницкий! – думал Печорин, прохаживаясь по комнате. – Со мной этак не шутят. Ты дорого заплатишь за одобрение своих глупых товарищей. Я тебе не игрушка!»

Его рассуждения прервал стук в дверь. Это оказался Вернер.

– Что с вами? – спросил он, взглянув на Григория Александровича.

– Ничего. Ерунда. Зачем пришли? Время позднее.

– Знаю, но я решил, что вас может заинтересовать одно сборище, намеченное на сегодня.

– Сборище? – Печорин нахмурился. – О чем вы, доктор?

– Мне вспомнился ваш вопрос касательно мела. Знаете, кто может использовать его в магических целях? Сатанисты! – Вернер торжествующе воззрился на собеседника, ожидая реакции.

– И что же? – спросил Печорин. – Не хотите ли вы сказать, что в Пятигорске имеется кружок…

– Городок у нас маленький, но публика очень пестрая, – нетерпеливо перебил доктор. – Есть и сатанисты. Время от времени собираются по ночам и устраивают ритуалы. Уж не знаю, чем точно они там занимаются, но вы можете сегодня это выяснить.

– Откуда вам это известно?

– Я пользую одного мецената. У него желудочные колики, и он по этому поводу ужасно переживает. Один из немногих, кто… впрочем, неважно. Так вот, сегодня я был у него, и он сказал, что собирается на встречу со своими единомышленниками. Просил на всякий случай каких-нибудь пилюль от несварения. Наверное, у них там намечается пиршество.

– И вам известно, где будет происходить сборище?

– Разумеется. Я даже могу вас туда провести.

– Неужели? Каким же образом? Или вы, доктор, тоже входите в число посвященных?

– Нет, на мой вкус это чересчур мелодраматично. Мантии, свечи… – Вернер с насмешливой улыбкой покачал головой. – Однако мне там будут рады, потому что давно уж стараются завлечь в свои ряды. Если я поручусь, то пустят и вас.

– Лучше представьте меня как адепта сатанинского кружка из Петербурга, – подумав, сказал Печорин. – Дескать, я приехал, чтобы оценить могущество местных служителей черного культа. Как вам идейка?

– А что, неплохо! – Вернер оживился. – Так и поступим.

Григорий Александрович поразмыслил.

– Как местные власти допустили существование этого общества? – спросил он. – Ведь шило в мешке не утаишь.

Вернер пожал худыми плечами.

– Политикой там не занимаются, а ведь именно политика беспокоит жандармских в первую очередь.

– Однако у нас в России религия от политики отделяется редко, – заметил Печорин. – Святейший Синод следит за иноверцами, а про сатанистов…

– Право, я не знаю, отчего им в Пятигорске дана вольница, – перебил доктор. – Может, подмазали кого нужно. Того же Скворцова. Или полицеймейстера. Вот и глядят на них сквозь пальцы.