Книга Кремль 2222. Одинцово - Максим Хорсун

Они двинули по узкой дорожке мимо огородов. Земля была застелена толстой циновкой пересушенного на солнце сена: теперь хватит лишь искры, чтоб это поле превратилось в огненную ловушку. В самом поселке улицы были перегорожены «ежами», сваренными из заточенной арматуры, сделано это было, чтобы сковать вражескую конницу, которая, как никто не сомневался, рано или поздно прорвется через первую линию обороны. На капище повалили идолов и добавили «ежей» из арматуры, чтобы усложнить врагу возможность маневра.

Они проехали мимо смотрящих в небо деревянных пусковых установок, в гнездах которых находились легкие копья с наполненными черным порохом трубками, закрепленными под наконечниками. К трубкам были подведены бикфордовы шнуры; Лан никогда прежде не видел ничего подобного и смутно представлял, как это должно работать. Очевидно, диковинное оружие было разработкой местных умельцев.

За пусковыми установками разминались, болтали или нервозно переминались с ноги на ногу лучники, их было много – не меньше сотни. Тысячи стрел торчали опереньем вверх из корыт с турьим навозом и из раздувшихся на жаре трупов фенакодусов.

Дежуривший у ворот стражник отдал Лану честь, и тот узнал мужика, которого он спас от плена и пыток. Усиленный стальными скобами засов опустился на землю, створки ворот приоткрылись ровно настолько, чтобы вундервафле хватило места. Ополченцы на забрале и на сторожевых башнях были вооружены трофейными пистолями и мечами, а также – арбалетами и боевыми топорами. Самым надежным и умелым бойцам были доверены ППШ из Власихи: таких счастливчиков легко было узнать по гордо задранным носам.

Вундервафлю затрясло на ухабах дороги, рассекающей поле с люцерной. Стяги неприятеля – узкие и черные, похожие на раздвоенные языки змеи, – отчетливо виднелись на фоне синего неба и размытого жаркой дымкой леса. Вскоре стал различим и неприятельский строй: авангард численностью около полусотни мечей стоял плечом к плечу в две шеренги. Дальше, у кромки леса выстроились в шахматном порядке основные силы, навскидку – не меньше пяти сотен всадников. Все были в одинаковых доспехах и с одинаковым оружием; десяток воинов, выдвинувшийся навстречу вундервафле, отличался лишь наличием косых золотых полос на темных стягах.

Свалочник остановил машину, но двигатель глушить не стал; представители Одинцово проворно спрыгнули с брони и двинулись к всадникам шагом. Шестипал оставил на крыле вундервафли непогашенную трубку.

Шайны тоже придержали фенакодусов, и теперь молча взирали на приближающихся сверху вниз.

В лесу бодро, словно автоматные выстрелы, стучали топоры, ордынцы готовились к бою так же напряженно, как и одинцовская община – к обороне. Лану показалось, что от сдерживаемой сторонами энергии в безоблачном небе с секунды на секунду разразится гроза.

– Максут-Хан! – с вызовом выкрикнул Глебка, а Лан только сейчас понял, что бывший приказчик до сих пор ходит босиком, как и при живом старосте Емельяне. – Максут-Хан! Ты, похоже, не внял нашему предложению убраться подобру-поздорову! Или ты плохо понимаешь по-русски? Правда за нами! Мы на своей земле, она сделает каждого нашего воина в десять раз сильнее! У нас столько старинного оружия, что вся твоя орда превратится в фарш, не дойдя до наших стен!

Один из воинов – с аккуратной бородкой, тонким шрамом, пересекающим щеку, и умными глазами – чуть склонил голову и близоруко сощурился.

– Много старинных стволов? Хорошо, они станут нашими трофеями, – проговорил он хрипловатым голосом. – Ваши воины в десять раз сильнее наших? Прекрасно – им обрадуются на черноморских галерах, – воин выдержал паузу, а потом продолжил, глядя на Глебку и его товарищей, как на насекомых. – Я пришел к вам с войной, и уйду от вас с победой. В традициях моего рода – посмотреть врагу в лицо, прежде чем скрестить с ним мечи. Я хочу знать, есть ли среди вас тот, кто в ответе за смерть моего брата?

– Твой брат напал на нас ночью, и он поплатился за свои намерения! – дерзко ответил Глебка. – Война – знаешь ли, не игра в догонялки. Мальчишка знал, на что шел.

– Это я убил твоего брата, – бесстрастно произнес Титан.

Максут-Хан несколько долгих секунд изучал киборга, затем задал следующий вопрос:

– Среди вас есть дружинник из Кремля?

– Да, – ответил Лан. – Я. Только какое это имеет значение? При чем здесь Кремль?

Хан кивнул, точно мысленно поставил галочку в каких-то своих планах, затем сказал:

– Есть еще одна хорошая традиция, пришедшая из глубины веков: перед битвой дерутся один на один и насмерть самые умелые воины с той и с другой стороны. Что скажете? Похвастаем друг перед другом нашими удальцами?

– Как бы не так! – высказался Глебка. – Прибережем лучших воинов для сражения! Нечего здесь устраивать показуху!

– Почему это? – неожиданно возмутился Гаврила Никифорович. – А я бы намял потехи ради бока какому-нибудь мутировавшему выродку! – и он рванул на себе кольчугу, порвав ее плетение.

– Я тоже готов драться, – заявил Лан. – У меня есть кое-какой опыт и подготовка.

– И я могу, – высказался Шестипал. – Я всю жизнь сражаюсь. Я пришел сюда сражаться, а не для иных дел.

А Титан тихонько засмеялся и принялся избавляться от оружия: вручил автомат Шестипалу, кобуру с пистолетом – Лану, ножны с гладиусом – Гавриле Никифоровичу.

– Салаги, вы мои салаги, – приговаривал он при этом. – Кто – непобедимый чемпион?

– Тит, не начинай… – поморщился Лан.

– Кто – непобедимый чемпион? – стоял на своем киборг.

– Ты, Тит, ты, – со вздохом признал Лан.

Максут-Хан криво усмехнулся и что-то сказал пожилому одноглазому воину, который стоял по правую руку от него. Одноглазый кивнул и взмахнул рукой. У леса запел сигнальный рог. Послышалась размеренная поступь фенакодуса, покинувшего один из эшелонов.

– Салажата, вздумали вперед батьки в пекло лезть, – хорохорился тем временем Титан, скидывая куртку. – Почти десять лет на Арене. Помнишь, Лан, как скандировала толпа: «Ти-тан! Ти-тан!», – он на мгновение зажмурился, погружаясь в воспоминания. – Я был богат, знаменит, меня все боялись и обожали. А потом вы спелись с Марой, и я пал со своего чемпионского пьедестала, словно мокрые штаны с ног, – договорил он с укором.

– Я возражаю, – вдруг подал голос Свалочник. – Ты еще не восстановился.

– Только не начинай, ладно? – киборг отмахнулся от Свалочника, словно от назойливой квазимухи. – Лан, хватит угрюмо ковыряться в носу! Поддержи старика, ну! Ти-тан! Ти-тан! – проскандировал он в полголоса.

– Для него это очень важно, – объяснил Лан остальным. – Вы уж простите его, но он упрямый, как тур, и честолюбивый, как полная сволочь. Ему постоянно требуется самоутверждение, словно прыщавому крысощенку, хотя самому – сто лет в обед. Но он реально хорош в рукопашной, тут вы даже не сомневайтесь.

– Я возражаю, – повторил Свалочник, но его никто не услышал.