Книга Продано! Искусство и деньги - Пирошка Досси

В каталоге «редкий образец раннего Шишкина, написанный во время пребывания в Швейцарии» сопровождала гордая оценочная стоимость, составлявшая в пересчете 1,28 миллиона долларов. Жирный навар в без малого миллион долларов не был получен, потому что за день до торгов картина была отозвана. Однако, по утверждению московского искусствоведа Владимира Петрова, на том же аукционе ничего не подозревающим коллекционерам были проданы другие картины, подделанные тем же способом[291].

Один такой «ничего не подозревающий коллекционер», обнаружив купленную им картину в аукционном каталоге североевропейского искусства, сдвинул дело с мертвой точки. По словам Марата Гельмана, галериста и политика, решающим в раскрытии преступления оказалось то, что одна из подделанных картин была подарена Владимиру Путину. Кто-то из гостей его дома узнал картину, виденную им под другим именем на аукционе в Западной Европе[292].

Фальшь оригинала. Дематериализация искусства

На художественном рынке прослеживаются две тенденции. Одна – продолжающееся размывание границы искусства, ведущее к экспансии выступающих в качестве искусства предметов потребления. Другая – непрерывное переопределение понятия подлинника, служащее стабилизации цен и укреплению авторских прав. То, что в действительности является копией, становится оригиналом, то, что считалось не-искусством, провозглашается искусством. Рынок отыскивает способы и средства поддерживать статус произведения искусства как бесценного подлинника.

Экономисты, весьма щепетильные в определениях, задают вопрос: за что платят на том или ином рынке? За сами объекты или за их качества? То, за что платят на художественном рынке, в любом случае материальным объектом не является. Вместе с произведением искусства продается паевой сертификат на миф о художнике, или, по формулировке журналиста Марка Шпиглера, право на делянку в царстве истории искусств. Это превращение какого-нибудь адвоката, банкира и менеджера в современного Медичи способен осуществить только подлинник.

То, что оплачивается не материальный объект, доказывают поздние скульптуры Альберто Джакометти. Сам Альберто делал гипсовые модели, а отливку скульптур в бронзе контролировал его брат Диего. Однако рыночные цены на созданные под его наблюдением объекты вовсе не одинаковы. Скульптуры, отлитые до смерти Альберто, доходят до 17 миллионов долларов, сделанные же после его смерти оцениваются гораздо дешевле. Хотя изготовлены они по тем же моделям того же художника и совершенно идентичны по форме и содержанию. Той же логике следует дифференциация цен на фотографии. Чем меньше времени отделяет отпечаток от негатива, тем выше его рыночная стоимость. Винтажи (vintage prints) – отпечатки, сделанные в первые пять лет после изготовления негатива, как правило самим фотографом. Временнáя близость негатива и отпечатка подводит к мысли, что субъективные впечатления фотографа отражаются в подборе параметров печати, делая работу в большей степени подлинником, чем таковыми будут последующие отпечатки. Надписи на фотографии также усиливают ауру подлинника. Тиражными отпечатками (period prints) называют те, что сделаны с коммерческим умыслом после этого срока. Если фотографирование и печать разделяет более десяти лет, отпечатки называют поздними (modern prints). Снимки, воспроизведенные после смерти автора, считаются авторизованными репринтами (estate prints), если они сделаны по поручению управляющего наследством, а если нет, то неавторизованными (later printed prints). Ценится и оплачивается близость к большому взрыву творчества: в фотографии это момент нажатия спусковой кнопки. В действительности, и отливка, и отпечаток – это не копии и не оригиналы, но копии без оригинала.

Уникальность художественного произведения на рынке искусства все более превращается в фикцию. Фотография Дэмиена Херста 1991 года была продана на Sotheby’s за 74 тысячи долларов. Это был один из пятнадцати экземпляров тиража, и изображал он художника в морге, рядом с головой мертвеца. Через несколько месяцев то же самое фото, но из тиража в тысячу экземпляров, предлагалось на странице интернет-магазина Eyestorm за тысячу долларов. Пусть вдвое меньше по размеру, но все-таки стоило оно меньше на 73 тысячи долларов[293].

Первым, кто применил в искусстве принципы массовой продукции и наладил серийное производство оригиналов, был Энди Уорхол. В то время как Ив Кляйн был еще убежден, что ценность работе придает художественный умысел, Энди Уорхол сделал шаг вперед. Для него ценность художественного произведения определялась прежде всего суммой денег, которую кто-то готов за него заплатить. Именно Уорхолу принадлежит фраза: «Good business is the best art», хороший бизнес – вот лучшее из искусств. В начале шестидесятых годов Уорхол стал использовать технику шелкографии для серийной печати долларовых купюр и других популярных мотивов. Непосредственное исполнение он оставлял своим помощникам. Но и в таких серийно произведенных работах стали находить тонкие различия, дабы поддержать фикцию ценностной иерархии. Самые дорогие работы Уорхола относятся к началу шестидесятых годов и изображают кинодиву Мэрилин Монро, которую, после ее смерти 5 августа 1962 года, Уорхол неоднократно использовал в качестве мотива. Ценовой рекорд установила «Оранжевая Мэрилин», в мае 1998 года проданная на Sotheby’s в Нью-Йорке за 15,7 миллиона долларов. Тот факт, что Фонд Уорхола до сих пор не выпустил полный его каталог, вполне может быть мотивирован возникающей в результате возможностью выбрасывать на рынок массу незадокументированных работ. Сохраняющаяся неопределенность касательно оборота имеющихся произведений влечет за собой свободное формирование цен на них[294].

Девальвацией акта творения Уорхол подчеркнул значение идеи в противовес ее воплощению, став тем самым одним из пионеров концептуального искусства. Дематериализация искусства продолжала движение вперед несмотря на то, что масса собирателей периодически ищет передышки на таких доступных пониманию равнинах живописи. Ведь тут налицо более восьмисот лет развивающийся канон, проверенный пробным камнем времени, который, как многие полагают, позволяет обоснованно судить о качестве. Но хороший ли художник Базелиц? Говорят, в шестидесятые годы знатоки искус ства выпроваживали торгующих вразнос работами молодых художников, словно попрошаек. Несмотря на колебания в надежности, рынок выискивал способы поддерживать фикцию ауры оригинала вне зависимости от того, с каким видом искусства мы имеем дело. Ведь и когда Вальтер Беньямин заклеймил установку на оригинал как буржуазную форму фетишизма, потребность коллекционеров в фетишах искусства ничуть не уменьшилась.