Книга Кровавые скалы - Джеймс Джексон

Священник казался огорченным.

— Вы привезли меня из Мдины, чтобы я тягал бревна и носил простаков?

— Разве ты не ловец человеков, фра Роберто?

— Похоже, я стал спасителем глупцов. — Он ткнул пальцем в молодого церковника, который исторгнул изо рта поток морской воды. — Его усердие преобладает над умением плавать.

— Мы благодарим тебя за спасение Юбера.

— Пусть благодарят мальтийцы за то, что я вытащил его.

— Я хотел помочь, — произнес Юбер задыхаясь.

— А вместо этого бьешься и извиваешься, как выброшенный на берег угорь.

— Мои извинения.

— О большем и не помышляй. — Великан наклонился и бережно похлопал Юбера по голове. — Пообещай мне, что больше никогда не рискнешь подходить так близко к воде.

— Обещаю.

— Я буду свидетелем. Оставайся с ними, Юбер. Слишком долгий смех отвлекает от работы.

Молодой послушник неуверенно поднялся на ноги.

— Мое представление окончено, фра Роберто. Отныне и впредь я буду в церкви или лазарете.

— Теперь мы можем спать крепко.

Рассмеявшись, священник поднял на плечо бревно и направился в сторону, откуда доносился шум работавших отрядов. Гарди и два его друга остались, слушая стоны уставших мужчин, перестук молотков, звон цепей. С тех пор как погибли последние защитники Сент-Эльмо, минуло две недели. Война продолжалась, копились неотложные дела.

Анри смотрел, как фра Роберто исчез во тьме.

— В этом человеке заключена сила толпы, Кристиан.

— Целой армии.

— Которая, к моему счастью, оказалась рядом, когда я поскользнулся и ушел под воду. — В голосе Юбера ощущалось уныние.

— Пойди просохни, брат. — Гарди взял его за плечо и вежливо подтолкнул к лестнице, ведущей на стену форта. — Простуженный ты будешь бесполезен.

— Я и так бесполезен, разве что в роли шута.

— В борьбе с турками применение найдется всем.

Они подождали, пока Юбер не ушел, чтобы остаться наедине и обсудить заговор и измену. Воздвигнув палисад, рыцари удерживали одного врага на безопасном расстоянии и заперли другого в недрах форта. Кто из двоих представлял большую угрозу, сказать было трудно.

Гарди поделился вслух своими соображениями:

— Мы нашли ищейку, Анри.

Показались турецкие пловцы. Вооружившись ножами, они сошли в море у подножия Коррадино и теперь намеревались разрушить палисад. Мустафа-паша не мог допустить, чтобы преграда сохранилась. Его воины плыли широким строем, целенаправленно преодолевая по воде несколько сот футов и устремляясь к тем участкам частокола, что казались наиболее уязвимыми. Получив достаточно времени и приложив достаточно усилий, они разбили бы палисад в щепы.

Но пловцов поджидали. Выбегая из укрытий, голышом карабкаясь по скалам и соскальзывая вниз с ножами в зубах, защитники бросились в море. Это были рыбаки, опытные ныряльщики, искусно владевшие кинжалом. Теперь они применяли свои навыки в бою. В беспорядочном яростном порыве, поднимая множество брызг, две враждебные силы столкнулись. Среди кольев из обломков корабельных мачт разили руки и ноги, ударялись и сплетались тела, выныривали и скрывались под водой лица. Кругом разворачивались ужасные сцены гибели тонущих людей. Одному турку вспороли живот ножом, которым вскрывают раковины моллюсков, и оттолкнули в сторону. На его месте с топором в руке возник другой. Он тоже был сражен ударом клинка в висок и сгинул под водой. Позади, беспорядочно гребя руками, неуклюже пытался спастись бегством охваченный ужасом сарацин. Его заметили. Следом нырнул мальтиец, догнал и поверг врага ураганом хаотичных ударов — послышались сдавленные крики, и бурлящая вода окрасилась розовым.

Размахивая резаком, верхом на бревенчатой перекладине сидел Люка и радостно рубил врагов. Иногда он бежал вдоль палисада, чтобы добраться до раненого или изнуренного захватчика и отправить его на тот свет. Иной раз мальчик прыгал в воду, чтобы добить отставшего турка или присоединиться к погоне.

Люка увидел запутавшегося в одеждах и сжавшегося от страха вражеского пловца.

— Попался, турок?

Человек не понял вопроса, но все же ответил на своем языке и с мольбой в глазах поднял руки в знак капитуляции. Старания османа оказались тщетными — Люка ударил его промеж глаз.

Эта цель была не последней. Гладь французской бухты укрыла растянувшаяся до Большой гавани кровавая пелена. Мимо дерущихся силуэтов дрейфовали трупы; люди царапались, кололи ножами и дрались. Ноги били в лицо, зубы вгрызались в плоть. Турки слабели.

— Лодки!

С вражеского берега прибывало подкрепление. По торопливо отступавшим мальтийцам уже палили аркебузиры, моряки на носу лодок размахивали абордажными крюками и разматывали тросы, готовясь уничтожить палисад. Там, где потерпели неудачу пловцы, справятся они. Под прикрытием града пуль сарацины прикрепили тросы, весла начали грести в обратную сторону, подтягивая концы тросов к установленным на османском берегу лебедкам. Приказ был отдан — и солдаты взялись за дело. Когда некоторые участки частокола начали падать, мальтийцы перестроились и яростно контратаковали. Одни забрались верхом на тросы и пытались перерезать их ножами, другие пустились вплавь, чтобы разрубить канаты у самого берега. Турецкие лодки не останавливались.

Едва успев поднять копье, чтобы проткнуть христианского защитника, в воду опрокинулся пронзенный стрелой османский новобранец. Стоявший позади солдат остался без прикрытия. Он тоже был повержен метким ударом стрелы, летевшей быстро и точно. Сарацин рухнул за борт, ошарашенно уставившись на торчащее из живота оперение.

— Хороший выстрел, Гарди.

Кристиан потянулся за новой стрелой, прицелился и спустил тетиву.

— Враг стоял в удобной позиции, сир.

— Позволь присоединиться к тебе.

Рыцарь Большого Креста Лакруа снял с плеча изогнутый лук и занял позицию рядом с англичанином. Пожилой воин действовал быстро и плавно, в движениях рук угадывалась точность и уверенность опытного стрелка.

— Справа, сир.

— Сними его. Он твой.

Они говорили не останавливаясь, уступая друг другу и принимая цели, обмениваясь замечаниями о ходе боя. Сражение — увлекательное дело, и воевать можно как на расстоянии, так и лицом к лицу, невозмутимо и в то же время кровопролитно. Двое мужчин были словно дед и внук, наслаждавшиеся общим занятием.

— Ничто не может сравниться с луком, Гарди.

— Кроме аркебузы.

Лакруа фыркнул:

— Стрельба огнем для ослов. — Он разжал пальцы и смотрел, как стрела устремилась вдаль. — В порохе и свинце нет красоты.

— Однако в них заключена судьба нашего ордена.