Книга Кукольник - Лиам Пайпер

Глава десятая

Тучи грозились разверзнуться дождем, но в последнюю минуту передумали и, рассеявшись, уплыли прочь, гонимые ветром. Пришедшие на похороны собрались у могилы. Весеннее солнце сияло по-летнему жарко. Адам предпочел бы дождь этой жаре, обрушившейся на толпу. Некоторые уже начинали ослаблять узлы галстуков и сбрасывать с плеч пиджаки. Адам заметил, как Пит, брат Тесс, тоже снял пиджак. Увидев его рубашку с короткими рукавами и пятна пота в области подмышек, Адам ощутил приступ злобы. Он никогда не любил Пита, считал его узколобым богемным идиотом, который путает неряшливость в одежде, скрываемый от всех алкоголизм и вздорный характер с артистизмом натуры. То, что этот тип не смог обзавестись ради похорон Аркадия рубашкой с длинными рукавами и запонками на манжетах, было уже слишком.

Все происходящее унижало память его деда. Адам окинул тоскливым взглядом толпу притворщиков, посмевших явиться на похороны, и снова ощутил злость. Она все росла и росла. Адам одобрительно кивнул группе ортодоксальных евреев, сгрудившихся у выкопанной могилы. Они стоически страдали в своих лапсердаках и меховых шапках[68]. Лица их покраснели, а по пейсам стекали капли пота. Эти евреи, друзья его бабушки, пришли оказать Аркадию дань последнего уважения. Они относились к тому типу людей, что и его дед: преданные, выносливые и верящие в свои идеалы. Адама растрогало то, что те, кто давным-давно знавал его бабушку, пришли на похороны Аркадия.

Остальные же… Пошли бы они куда подальше! На кладбище присутствовало множество людей, только на словах уважавших его деда. Сюда они пришли не из-за того, кем был его дед, не из-за того, чего он достиг, а потому, что Аркадий когда-то что-то для них сделал. Толстые бледные бизнесмены теснились между двумя могильными камнями, тайком проверяя экраны своих телефонов. Перед Адамом прошествовала настоящая процессия из представителей различных благотворительных организаций, которым Аркадий давал деньги. Убедившись, что их присутствие замечено, они тут же исчезали. Адам стоял у могилы рядом с женой. Люди, семеня, подходили к Тесс, брали ее за руку, произносили несколько сочувственных слов и шли дальше. Адам взглянул сверху вниз на гроб и весь похолодел. Жгучее горе разрывало его изнутри. Отвернувшись, он тяжело сглотнул. Он не расплачется… не здесь…

– Только взгляни на всех этих чертовых обманщиков, – едва слышно пробурчал он.

Тесс испугано взглянула на мужа.

– Ведя себя прилично, Адам, – прошипела она. – Ты не единственный, кто скорбит.

На последнем слове голос ее дрогнул. Она выудила бумажный носовой платок из рукава и промокнула глаза. Адам опешил. Обычно Тесс не позволяла эмоциям взять над собой верх.

– В чем дело, Тесс? Почему я должен быть любезен с этими людьми, этими чертовыми… – он запнулся, подыскивая подходящее слово, – паразитами, обиравшими мою семью всю жизнь, даже дольше, чем я живу на свете? Они злоупотребляли добродушием дедушки, прекрасно понимая, что он никому не откажет в помощи, учитывая, через что ему довелось пройти. Посмотри на них! Эти типы, слишком ленивые, чтобы работать, пришли поучаствовать в последней дармовой трапезе и посмотреть, не смогут ли они напоследок еще что-нибудь получить от старика.

Теперь его голос повысился. Адам различал в нем хрипотцу, вызванную гневом, но ему было на это наплевать.

– Он бы…

Тесс, схватив мужа за руку, оборвала его словоизлияния, вонзив свои ногти в шерсть его итальянского костюма.

– Адам! Соберись. Сейчас не время.

– Почему? А когда будет время? Дедушка перевернулся бы в гробу, узнав, что половина из тех, кто пришел на его похороны, – он указал пальцем на Пита и стоящую рядом с ним женщину, – это педики и шлюхи…

Тесс вновь оборвала мужа гневным взглядом, а затем после долгого, тщательно выверенного молчания произнесла:

– И когда у тебя начались проблемы со шлюхами, Адам?

– Что?

– Ничего.

Тесс уже отошла от него. Она вытерла глаза. Ей еще предстояло выдержать эти похороны. Адам проводил жену взглядом. Понять, что у Тесс на уме, было невозможно. Адам подумал о том, что, несмотря на все прожитые рядом с ней годы, он до сих пор не разобрался в ее характере. То ему казалось, что он знает ее не хуже собственного отражения в зеркале, но потом Тесс говорила или делала что-то его настолько удивлявшее, что Адаму казалось, будто он видит ее в первый раз.

Он подумал, что следует догнать Тесс, попытаться ее подбодрить, но вереница спешащих выразить сочувствие его горю не прерывалась, поэтому Адам стоял, мрачно улыбаясь, а «тусовщики» один за другим подходили и рассказывали, как они сожалеют о его утрате. Солнце поднялось выше. Улыбка его стала еще более натянутой. С каждым очередным подходившим к нему человеком настроение Адама портилось все больше. Никто из этих людей не знал, что довелось испытать Аркадию, никому на самом деле не было до этого дела. Их печаль была вызвана не смертью Аркадия, а тем, что они потеряли доступ к его деньгам. Адам узнавал некоторые лица в бесконечной череде приближающихся к нему. Он помнил, как эти типы входили в двери компании, когда он был еще ребенком. Никто из них, понял он, не был деду другом. Не было среди них того, кого дед хотел бы пригласить на чашечку кофе и поговорить по душам. Все они были зубцами в огромном коммерческом механизме, приводимом в движение его пóтом и кровью. Это понимание наполнило сердце Адам горем даже больше, чем гроб у его ног. Извинившись, он отошел в сторону, чтобы прийти в себя.

Адам вернулся только тогда, когда толпа собралась у могилы, готовясь молиться за усопшего. Гроб опустили в яму рядом с захоронением его жены. Аркадий еще несколько десятилетий назад застолбил это место для себя. Места на кладбище для себя и Рашель были первыми его приобретениями, сделанными после покупки свадебных колец и дома. Когда его друзья подшучивали над его русским фатализмом, он поднимал руку, пародируя бойскаутский салют, и говорил: «Всегда готов!»

Священник прочел заупокойную молитву. Затем он произнес речь, которая всячески восхваляла личные достижения Аркадия, а также касалась религиозных вопросов. В прошлом Аркадий ясно дал понять, что хочет держать Бога как можно дальше от своих похорон. Несмотря на строгое предписание не углубляться в Библию, священник принялся разглагольствовать на теологические темы, пересказывать притчи, которые можно услышать на всех похоронах: о Иерусалиме и Иерихоне, о левитах и о самаритянине.

Адам стоял, угрюмый и задумчивый. Сначала он злился на то, что священник испортил простую похоронную службу, а затем он осознал, что в последние годы жизни Аркадий чувствовал себя ужасно одиноким. Почему он не проводил больше времени с дедом? По завершении моления пришедшие на похороны выстроились в ряд по обе стороны могилы. Родственники Аркадия заняли свои места.