Книга Территория взрослости. Горизонты саморазвития во взрослом возрасте - Елена Сапогова

4. Уровень самолегендирования. Для него характерны попытки авторского сюжетосложения, точнее, «сюжетоналожения» или «сюжетосовмещения» – сплетения значимых для человека аспектов собственной жизни (ожиданий, надежд, стремлений, желаний и пр.) с эпизодами привлекательных прецедентных текстов («все это могло бы быть и так…», «реально это почти так и было…», «это лишь слегка не так…»).

Здесь выстраиваются более или менее стройные версии своих возможных жизней – от квазиреальных, но теоретически возможных, которые могут быть рассказаны собеседнику, до совершенно фантастических, игровых, которые предназначены только для общения с самим собой. Все они отражают нечто существенное в человеческой личности и бытии (жизненные поиски, представления, вера и пр.).

Стоит добавить, что в любом созданном человеком тексте, каким бы далеким от реальной жизни он ни был, всегда остается что-то значимое от сути его жизненных исканий (помысел, мечта, переживание, намерение, самооценка, символ веры и т. д.), которые объясняют и оправдывают (или компенсируют, в случае оценивания его как неудачного) избранный им жизненный путь.

На этом уровне с помощью воображения, памяти, заимствований из чужих рассказов о себе (родителей, родственников, друзей и др.) и повествовательных приемов автобиографии придается завершенная литературная форма. Образно говоря, здесь начинаются нарративные игры с самим собой, поскольку человек обнаруживает, что автобиография – это то, что всегда может быть рассказано по-другому.

«Репертуар возможностей» создания легенд о себе зависит от жизненного опыта, образовательного уровня, возраста, «практических схем мышления» (термин П. Бурдье) и других характеристик рассказчика, и биографии этого уровня могут рассказываться как истории героические, романтические, трикстерские, политизированные, мистические и т. д. Тем не менее каждая версия несет в себе некую значимую для человека идею, определившую его жизненные искания (любви, красоты, блага, веры и др.), его представления о том, что есть жизнь.

Существенным моментом здесь является «чувство возможного», «чувство “если”». Выстраивая квазибиографию, псевдобиографию, человек всякий раз переживает расширение диапазона мыслей и чувств, ощущаемых в момент свершения событий, о которых он рассказывает. Рассказываемая история выполняет функцию зеркала, в котором человек может многократно увидеть себя иным, опознать и осознать свои экзистенциальные проблемы, отыскать возможность их разрешения, раскрыть их когнитивное насыщение в новой – словесной – форме.

Таким образом, выстраивая «легенды о себе», человек выполняет принципиально важную функцию самоосознавания, в котором его «Я» постоянно разотождествляется с самим собой, создавая новые возможности для личностного роста. Выдуманная жизнь становится своеобразным посредником между тем, что человек несет в себе, и тем «проектом себя», который он мог бы осуществить в жизни. «Я могу быть» как «вечная неосуществимость» постоянно сохраняется под оболочкой «Я есть» (М. Н. Эпштейн).

5. Уровень наррации (и презентации себя через повествование). Хотя некоторые аспекты личной истории предназначены только «для внутреннего пользования», биография всегда имеет в виду слушателя – реального или виртуального, внутреннего или внешнего. На этом уровне созданный текст из ментальной формы переходит в языковую и социальную.

Будучи предназначенным именно для рассказывания, текст должен содержать приметы времени и пространства, социального окружения рассказчика, а также приносить ему определенные коммуникативные и личностные дивиденды, транслируя миру желаемый образ себя и своего жизненного пути. Биографический текст этого уровня почти утрачивает «архитектурные излишества» и вместе с ними обаяние самобытности и приобретает характеристики почти универсального беллетристически-социального эпизода, подобного литературным историям. Тем не менее он подчинен избранному субъектом нарративному мотиву («из грязи в князи», «сквозь тернии к звездам», «разбойника с золотым сердцем», Золушки, трикстера и пр.), композиции, микронарративной программе и т. д.

Тексты этого уровня сохраняют ориентацию на выражение состояния индивидуального бытия («я – счастливый человек», «я – нищий», «я – верный друг» и пр.) или действования в бытии («я помогаю другим», «я стою за правду», «я ищу истину» и т. п.). Но кроме того, в собственно повествовательную событийную канву включаются объяснения, комментарии, размышления, интерпретации, метанарративные замечания и пр., имеющие часто социально-оценочную ориентацию. Текст обретает жанр (драма, фарс, трагедия), и для него подбираются подходящие слова и выражения, он получает временну́ю развертку, структуру литературного произведения.

«Формула жизни»: о чем нам говорят личные истории?

Автобиография может быть определена как «текстовая идентификация жизни» (Хеннингсен, 2000), «репрезентация событий жизни» (Анкерсмит, 2009) или, что еще точнее, как «мыслительная жизнь» личности, «мышление в жизни», посредством которого мы «находим свое место в мире и жизни» (Мамардашвили, 2000, с. 29, 37).

Будучи рассказанной не один раз с разными целями, на разных отрезках жизненного пути, с разным уровнем глубины понимания и рефлексии происходящего, автобиография является своеобразным синтезом осознания/означивания человеком смыслов собственной жизни и уникального существования в мире. Можно говорить и о том, что интерпретация и рефлексия собственной жизни позволяют человеку «сотворять» себя вновь и вновь с каждой заново рассказанной историей о себе.

На первый взгляд рассказать о себе и своей жизни не стоит никакого труда. Но начав это делать, любой человек стоит перед выбором, что и как рассказать. А начав рассказывать, вдруг понимает, что говорит вовсе не то, что надо бы или хочется сказать. Рассказанная автобиография поэтому всегда и больше и меньше первоначального замысла. Больше, потому что и сам процесс рассказывания, и логика повествования заставляют автора вспоминать и озвучивать незапланированные ранее эпизоды, придавать им последовательность, связность и форму, особенно если слушатель эмоционально откликается и задает вопросы. Меньше – потому что даже самый долгий рассказ не дает возможности человеку выговориться полностью, скорее, наоборот: даже при переживании некоторого «нарративного опустошения», которое наступает после долгого задушевного разговора, остается чувство, что сказано далеко не все, не то и не так, а может, даже и зря.

Повествуя другим о себе и своей жизни, человек естественным образом прибегает к известным ему нарративным формам и сюжетным схемам, помогающим конструировать текст и представлять собственную жизнь такой, как ему хочется, – как он ее понял и принял. Одновременно автобиографическое повествование является «испытательным полигоном» для моделирования вероятностных жизненных проектов и «возможных миров», в которых человек ищет и утверждает свою целостность, свое «Я».

Созданные личностью автобиографические тексты являются хорошим материалом для понимания ее ментальных конструкций, внутренних противоречий, проблем, идеалов, ценностей. С их помощью можно проникнуть в приватное ментальное пространство человека и понять его «формулу жизни».