Книга Твоя любовь сильнее смерти - Мария Садловска

– Да чего ты так боишься? Это же маленькая Улька. Гриша сказал, что Настя ее в капусте нашла. И теперь наши каждый вечер приносят Насте бутылку молока, потому что Ульку надо кормить сиськой. Я тебя тоже нашел, только не в капусте, а около пенька. Я думал, что там щенок. Я давно хочу завести щенка, да Гриша не разрешает. Говорит, самим кушать нечего. Ну вот, вместо щенка тебя нашел. Как ты думаешь, мне тоже будут приносить вечером молоко, как Насте? Правда, я тебя не в капусте, а за пеньком нашел. Но какая разница?

Маша согласно кивала головой, мол, разницы никакой нету. В это время на улице старуха Вара говорила Григорию:

– Степка-то наш заговорил, слава небесам! Уже сколько времени что-то больной девчонке рассказывает.

Тем временем Степка продолжал:

– Меня зовут Степка, а тебя как?

– Маша, – ответила девочка.

– У нас в таборе есть одна Машка, она большая уже, ходит по селам, гадает. А я танцую. Мой отец тоже танцует, только на фронте. Вот-вот скоро должен прийти. Он когда уходил на фронт, дал мне одну вещь, чтобы я ее сохранил. Я даже когда танцую, она при мне!

Степка полез за пазуху, долго шарил рукой и вытащил маленькую деревянную фигурку. Это была искусно вырезанная из дерева лошадка. Мальчик бережно, дрожащими руками поднес Маше лошадку и сказал:

– Можешь подержать, только недолго.

Маша взяла фигурку и стала ее рассматривать.

– Ну, ладно, хватит, – ревниво сказал Степка и забрал лошадку, спрятав ее поглубже за пазуху.

В это время зашла цыганка Вара и сказала, что пора спать. Завтра всем рано вставать.

Утром Маша поднялась вместе со всеми. Маленькая Улька плакала. Настя в это время была занята во дворе. Девочка подошла к ребенку и стала его укачивать, рассказывая сказку своего собственного сочинения. Младенец замолчал, и, когда подошла Настя, между детьми была полная гармония.

– Вот и няня у нас объявилась, – ласково произнесла женщина, подавая девочке кружку с питьем.

– Попей, девочка, и иди домой, твоя мама уже заждалась.

Маша попила отвар, поблагодарила цыганку и вышла во двор.

В семье Маши не подозревали, что девочка находится у цыган. В этом же селе жила сестра бабки Александры – Алена. Маша частенько бегала к ней в гости и оставалась там ночевать. Вот и в этот раз подумали, что девочка у бабы Алены. Но Маши уже не было двое суток. Ее мама, Катерина, послала к Алене Кольку, своего младшего брата. Тот вернулся ни с чем. Но по пути узнал, что ходит слух о каком-то ребенке в цыганском таборе, который сильно болел, а теперь выздоровел. Катерина заволновалась и стала быстро собираться, бросив на ходу Кольке, чтобы следовал за ней.

Некоторые цыгане уже ушли на промысел. Григорий стоял посреди двора и слушал жалобу от маленького Пашки:

– Гриша, скажи Степке, чтобы шел с нами. Без него мы ничего не заработаем. А Степка врет, что у него болит колено. Я знаю, он хочет играть с белой девчонкой, которую нашел.

Здесь же неподалеку стоял нахмуренный Степка. Его брови сошлись у переносицы, губы плотно сжались в одну линию. Григорий, посмотрев на мальчишку, понял, что ничего не добьется. Тем не менее, спросил:

– Степан, в чем дело?

Ответа он не услышал, потому что в это время к ним подошла запыхавшаяся Катерина с братом. Она сразу же обратилась к Григорию:

– Моя Машка у вас? Беленькая такая! Где она? Что с ней?

Маша как раз вышла во двор и, увидев маму, радостно припустилась бежать к ней. Она попыталась рассказать, как здесь оказалась, и что цыгане совсем не страшные, а очень даже добрые. Но мама взяла ее за руку и произнесла:

– Я тебе дома покажу цыган! Ты у меня получишь!

Девочка сникла и замолчала. Все трое развернулись и пошли к селу. Несколько раз Маша пыталась оглянуться, но мать дергала ее за руку и тащила за собой.

Дома девочку наказали. Полдня она простояла в углу, а вечером ей не дали ежедневно положенного всем кусочка хлеба. Мамин брат Колька потихоньку ото всех сунул ей в руку кусочек своего.

Спустя время пошел слух, что в село приходил цыганенок Степка. Но поскольку он был один без хромого Гришки, местные пацаны его поколотили. Видимо, сильно ему досталось, потому что после на месте драки видны были капли крови.

Следующим утром, когда Маша вышла на улицу, компания живо обсуждала вчерашнее событие. Самый задиристый, Петька, хвастался:

– Я этому цыгану кулаком как дал в ухо, так он сразу и упал вон под тот куст! Пусть знает, черномазый!

Все пошли смотреть, под какой куст упал Степка. Маленькая Маша плелась позади. Ей было жаль Степку, слезы катились по щекам, и она воровато их вытирала, чтобы никто не заметил.

Оставшись одна на месте вчерашней драки, девочка с грустью смотрела на обломанные прутья, примятую траву вокруг куста. Между зелеными стеблями травы виднелось что-то темное, блестящее. Маша наклонилась, и в ее руке оказалась Степкина лошадка. Девочка взволнованно осмотрела ее со всех сторон, не отломалось ли что. Слава Богу, лошадка была цела! Маша крепко зажала ее в руке, потом для пущей надежности спрятала лошадку за пазуху. Развернулась и побежала за село к табору. В голове мелькнуло, что ее сильно накажут, возможно, строже, чем в прошлый раз.

Подбежав к табору, девочка смело зашла на его территорию. Около костра привычно стояла цыганка с половником. Девочка решительно подошла к ней. Достав из-за пазухи лошадку, она протянула ее женщине со словами:

– Вот, возьмите! Это Степкина лошадка, отдайте ему!

Сначала цыганка непонимающе глядела на девочку, потом, увидев в ее руке лошадку, запричитала:

– Ах, ты ж золотая! Ах, ты ж брильянтовая! И судьба у тебя будет счастливая! И добра у тебя будет много! И жить ты будешь долго! Степка же без лошадки не спит и не ест. Пойду его порадую!

Цыганка взяла лошадку и побежала к кибитке. Маша повернулась и неторопливо пошла к своему дому. Удивительно, но она совсем не боялась наказания.

И даже пусть не дадут вечером положенный ей хлеб! Зато Степка сейчас как радуется!

Жил-был Емеля

Деда Емельяна хоронили соседи, поскольку родственников у него не было. Умер дед тихо и как-то незаметно. Соседка Настасья вдруг обратила внимание, что Емельки не видать уже, почитай, два дня. Да и его собаки Жульки не слышно во дворе. Настасья, чуя неладное, позвала живущую через дорогу Катерину. Зайдя в дом к деду, они увидели на полу возле кровати Жульку. Пес, казалось, дремал, положив морду на лапы. Дед Емельян лежал в постели как покойник, сложив руки на груди, но был еще живой. Увидев женщин, он слабо махнул рукой, как бы приглашая садиться. Переглянувшись между собой, женщины сели на скамью у стенки.

– Что ж это ты, Емельян Захарыч… – начала было Катерина.