Книга Ссыльнопоселенец. Горячая зимняя пора - Владимир Стрельников

Так что всю троицу повесили на городской площади при немалом скоплении народа.

На похороны Евгении практически никто не пришел. Только я, Шейла, Вера и Федор. Парни из его команды, которые вытаскивали меня с Шел из того зимовья, уехали из города на охоту за пару дней до этой беды и еще не вернулись.

– Прах к праху, аминь. – Священник захлопнул Библию, по простому сосновому гробу застучали комья мерзлой земли, и скоро только простой крест напоминал о той, кто была веселой и красивой девушкой.

А вечером, к моему удивлению, в кровать кроме Веры легла и Шел. Точнее, не легла, а присела около меня и при помощи Веры стягивала с меня одеяло.

– Это еще что? – Я поглядел в глубокий вырез ночной рубашки Шейлы. Надо сказать, нового я там не увидел, но увиденное меня не разочаровало.

– Это наша с ней обязанность в выполнении супружеского долга. – Вера отбросила одеяло и потянула с меня семейные трусы. – Так, Шейла. Сегодня ты начинаешь, а я продолжу.

Я проснулся от еле слышного скрипа полозьев и глухих, но тяжких ударов по мерзлой мостовой.

Герда поглядела на меня, приподнявшего голову, и едва слышно зарычала. Я почти увидел льющуюся из моей голованы ярость. Вера недоуменно пошевелилась и села на кровати, зевая и потирая глаза. Шел ровно посапывала, подложив под щеку ладошку.

Все это было прекрасно видно из-за залившего улицы и падающего полосой на нашу кровать лунного света.

Я молча поднял из-под кровати свой револьвер и подал его Вере, а сам встал и вытащил из своей оружейной пирамиды многозарядный дробовик.

– Матвей, в чем дело? – Вера, испуганно сглотнув, сжала рукоять пистолета обеими руками.

На что я, прижав палец к губам, тихонько подошел к окну и поглядел на улицу, не отодвигая занавески. Сквозь узенькую щель в занавесях, отделяющих нашу комнату-студию, и сквозь щели в тростниковых жалюзи на окнах веранды были видны вставшие напротив нашего дома сани, запряженные большой лошадью, масти в свете луны не разберешь. Около саней сгрудились трое мужиков и сейчас чиркали спичками.

– Закурить хотят, что ль? – Я недоуменно почесал засвербившую задницу. Достал этот шрам, чешется как не знаю что.

У мужиков что-то весело брызнуло огнем, и один из них, шагнув в нашу сторону, коротко размахнулся и что-то сильно швырнул.

Искрящаяся хреновина, вращаясь, со звоном влетела в окно веранды и, потеряв скорость в жалюзи, упала на пол. Пару секунд я молча смотрел на динамитную шашку с привязанным к ней булыжником, а потом длинным прыжком рухнул на кровать и, схватив в охапку девушек, свалился на ту сторону и сдернул с кровати тяжелый матрас, который частично упал на пол, а частично прикрыл нас сверху. Подушка, простыни и одеяла посыпались в разные стороны.

На веранде грохнуло, выбив стекла с обеих сторон – и на улицу, и к нам в комнату. Не знаю насчет других разрушений, но стеклом был засыпан весь пол. Это я отметил, вставая и бросая дробовик к плечу, одновременно передергивая цевье.

И выстрелил в очередную шашку, летящую в нашу сторону. К моему удивлению, она не взорвалась, а отлетела назад, упав прямиком в сани.

Мужики бросились было в разные стороны от саней, когда гулко ахнуло, ударив мне в грудь серьезной взрывной волной. Сани разбило в щепки, мужиков разметало, а у лошади оторвало задние ноги.

И сейчас она дико кричала.

В ужасе кричали Вера и Шейла, зажимая уши руками. Герда лежала возле камина, закрыв лапами голову.

В магазине напротив вышибло стекла.

По порванным и перекореженным тростниковым жалюзи весело бежали язычки пламени.

– Пожарная тревога! – Я схватил простыню, двумя рывками оторвал пару кусков, намотал на ноги. Бросил оглоушенным и ошеломленным женам одеяла. – Закутайтесь, сейчас все махом выстудит. И сидите, не двигайтесь, изрежетесь!

После чего, похрустывая битым стеклом, осторожно подошел к окнам и выглянул на веранду. Все вдребезги, но кроме как жалюзи, пока ничто не горело. А потому я подхватил деревянное ведро, в котором мы воду для питья держим, и прямо с кухни, через выбитые стекла, выплеснул на внешние окна, сбив пламя. После чего перехватил дробовик и осторожно вышел на веранду.

Один из сбитых взрывом пытался ползти, еще один сидел на заднице и держался за голову.

– Хреново без языков-то. – Я поднял было дробовик к плечу, но остановился от крика справа:

– Бросить оружие! Лечь, руки за голову! Лежать, суки, я вам сказал! – О как, Эшли проснулся. Ну, было бы странно, кабы не так. Из пристройки магазина с мосинкой в руках выскочил Индиана, в полушубке на голое тело. Интересно, а что паренек делает в магазине за полночь? Ночевал он здесь, что ли? Впрочем, понятно, из двери осторожно выглянула молоденькая девичья мордашка.

– Держи его на мушке, я сейчас за веревкой схожу! – Напротив хлопнула дверь, и из двери выскочил еще один сосед, Дик Френч, с короткоствольным дробаном-двудулкой в одной руке и мотком веревки из сыромятной кожи в другой.

– Мужики, вы их там не убейте случайно. – Я коротко выглянул из выбитой взрывом двери. – Сейчас оденусь, жен одену и к вам выйду.

– Не торопись, сосед. Что вообще было? – Джим Эшли повернулся ко мне, застегивая пальто. Тоже нараспашку выскочил.

– Эти черти меня и мою семью взорвать пытались.

Индиана восхищенно присвистнул. И чего восхищается? Хотя ему все нравится из того, что со мной происходит. И мои приключения, и то, что женат на двух красавицах, и моя голована. И даже то, что мне ползадницы отстрелили, а я после этого сумел выторговать себе медкапсулу, – тоже нравится.

Вскоре вся улица, по крайней мере почти все мужчины и немало женщин с оружием собрались около нашего дома. Хлопнул выстрел: кто-то добил лошадь.

У меня в доме уже пара женщин помогали Вере и Шейле сметать битое стекло и собирать раскиданные взрывом вещи. Кто-то затопил камин и булерьян в ванной, снизу, с большой лесопилки, которая возле причалов, привезли тонкие доски и сейчас собирали ставни для моих окон.

Один из бомбистов умер до того, как приехал шериф с патрулем, – ему позвоночник в труху истерло. Два других вроде как остались живы, и мы с Ильей их допросили с применением спецсредств.

Конечно, это не химия-мозголомка, но и нагайки Ильи вполне хватило. Никто не хотел, чтобы ему оставшиеся кости переломали. А Илья со своей плеткой обращаться умел, где только насобачился.

В общем, эта троица – привет мне от «Росомах» с того берега. Этой банде больше всех досталось, и каким-то образом они узнали, кто их вычислил.

– М-да. И чего они на меня взъелись? Они хотели кинуть нас, мы врезали им – все по-честному. Чего они такие движения принимают? – удивился я. Нет, я не спорю, бандиты, которые здесь, они в кубе бандиты, но обычно после драки кулаками не машут. – Эй, тело, я тебя спрашиваю!