Книга Год Крысы. Путница - Ольга Громыко

Девушка от неожиданности чуть покрывало не выронила.

— Я тебя просто накрыть хотела! Замерз же, наверное, — неловко пояснила она и почувствовала себя еще глупее.

— Да ладно, любуйся, мне не жалко. — Саврянин зевнул и потянулся, выгнув хребет.

— Ничего я не любуюсь! — Рыска возмущенно набросила покрывало ему на голову. — Было бы на что!

— А есть с чем сравнить? — Альк выставил руку, и ткань стекла по ней.

Девушка прикусила губу. Ну… видела, конечно, но как бы в другом виде и лично ей, Рыске, не угрожающем! А саврянин еще и смотрит на нее так откровенно, бесстыже, недвусмысленно. Издевается, конечно, но девушка в который раз проиграла: покраснела и отвернулась.

— Одевайся давай, — с досадой пробормотала она, — скоро завтракать будем.

Друзья еще вчера расспросили хозяйку, что здесь да как, и, выбравшись на местный рыночек, потратили остаток денег на хлеб, крупу, лук, сало и яйца — готовить самим выходило много дешевле, чем ходить в кормильню. А хозяйка творог и молоко за полцены уступила, из не проданного с утра.

Но вся Рыскина радость от удачного дня испарилась, когда, вернувшись домой, девушка обнаружила, что Алька все еще нет. Даже Жар перепугался, хоть и костерил саврянина последними словами, желая ему не вернуться никогда. Друзья до темноты по поселку кружили, но заглянуть в кормильню не догадались — что безденежному человеку там делать?

— Могла бы и в постель подать, — нахально заявила пропажа, заставляя пожалеть, что она нашлась.

— Я тебе за вчерашнее вообще тарелку на голову надену! Ты нас больше так не пугай, — дрогнувшим голосом попросила девушка. — Если надолго уходишь, предупреждай хотя бы!

— Ладно, — согласился Альк. — Буду пугать по-другому.

Саврянин приподнялся за штанами — и на пол с веселым звоном хлынул водопад монет. В основном медьки, среди которых серебристыми карасиками проблескивали сребры; пару раз даже золотинка мелькнула, но Альк с Рыской не приглядывались — просто таращились с открытыми ртами.

— Что там у вас? — подскочил Жар. — Опа…

Отвисших челюстей стало на одну больше.

— Кем ты там в кормильне устроился? Менестрелем? Или нищим у входа? — Вор заглянул на печь. Весь промежуток между Альком и стеной оказался усыпан, как чешуей, монетами. — Или ты за выход деньги брал? Целым выйти — сребр, без руки — пять медек, без…

— Да я вообще не знаю, откуда они здесь взялись! — наконец обрел дар речи саврянин. — Мне пока не платили.

— Хочешь сказать, что они лежали на печи с вечера, а ты их не заметил?

— Да не лежало тут ничего! Только покрывало и подушка. — Совсем сбитый с толку Альк поднял ее и вздрогнул: в уголке сидел, сжавшись, маленький темный крысенок.

Саврянин заворожено протянул к нему руку, и зверек без колебаний тяпнул его за палец.

— Ах ты зараза!!!

— Это возмездие, — злорадно сказал Жар. — Погладь его еще раз, второй рукой, за меня!

Альк бросил подушку обратно, за кончик хвоста выудил из-под нее придушенного крысенка и поднес к лицу. Тварюшка с сердитым писком перебирала лапками, будто вызывая мучителя на кулачный бой.

— А сам за хвост не любишь! — с упреком сказала Рыска. По сравнению со взрослой крысой зверек казался трогательно маленьким и почти симпатичным.

Саврянин недовольно поморщился. Да, но зато он на собственном опыте знал, что из такого положения не покусаешься, а зубки у крысенка были преострые.

— Хочешь сказать, что одна маленькая крыска принесла столько денег?! — проницательно предположил Жар, тоже приглядываясь к зверьку.

— Подозреваю, что ключевое слово «одна», — задумчиво ответил Альк.

— Ой!!! — Рыска в мгновение ока очутилась на столе, представив, что сейчас изо всех щелей хлынет крысиная река, как в доме Бывшего.

— Успокойся, — не оборачиваясь, велел саврянин. — Остальные уже ушли. Этот просто отстал и заблудился.

— Откуда ты знаешь?!

— Чувствую. — Альк тряхнул головой, проморгался, сообразив, что это ему подсказал не дар. — Откуда-то.

Саврянин подошел к окну и осторожно кинул крысенка в бурьян. Писк прекратился, трава пару раз качнула макушками, когда удиравший со всех лапок зверек ошалело налетал на стебли, и снова замерла.

Чтобы пересчитать внезапно подвалившее богатство, друзьям понадобились две лучины, горшок и несколько сотен потрясенных вздохов и возгласов. Альк не вмешивался, рассматривая-подтачивая трофейные сабли и делая вид, что он тут вообще ни при чем.

— Почти шесть златов, — наконец объявил Жар. — Ну ничего себе! Ты теперь каждую ночь крыс на промысел отправлять будешь?!

Брусок сбился, скрежетнул по лезвию. Альк досадливо тронул яркую царапину на стали.

— Я понятия не имею, как это у меня получилось. И у меня ли.

— Но принесли-то их тебе, — справедливо заметил вор, запуская руки в почти полный горшок. Хоть и медь, но ощущение восхитительное! — А чего? Еще месячишко так поспишь — и должок отработаешь!

— Я и так отработаю, — огрызнулся саврянин, убирая сабли в ножны и вставая.

— Ты куда? — встревожено окликнула Рыска.

— К колодцу, умоюсь. — Альк забросил сабли на печь, взял вместо них полотенце и нож — снять щетину. Жар побрился вечером; подбородок уже слегка кололся, но выглядел парень куда приличнее вчерашнего.

— Ну зачем ты его вечно этим долгом попрекаешь? — с досадой сказала девушка, когда саврянин вышел. — Дело ж вовсе не в деньгах!

— А в чем? — Вор отряхнул руки. — Только не говори, что он тебе нравится! Я этого не переживу.

— Вот еще! — возмутилась Рыска, отгоняя назойливое воспоминание о сброшенном покрывале. — А ты на него, наоборот, второй день по любому поводу бросаешься. Это из-за телеги, да? Или потому что он о гонце догадался?

За телегу Жар, конечно, злился, но, если бы саврянин тогда позволил заехать себе в рыло, вопрос был бы закрыт. А за гонца, пожалуй, вор даже испытывал благодарность — хранить эту тайну в одиночку было ох как нелегко.

— Эта крыса меня не уважает, — нехотя признался Жар. — Просто хочу поставить его на место.

— А за что ему тебя уважать? — прямо спросила Рыска, поспешив, впрочем, добавить: — Это я тебя с детства знаю, а он в тебе просто вора видит, еще и ругаетесь с ним все время!

— Он и тебя не уважает.

Девушка выглянула в окно. Альк стоял у колодца, упершись руками в сруб и наклонившись над вытащенной на него бадейкой, но не брился. Потом неожиданно разбил кулаком свое отражение, тряхнул косами и стал яростно плескать воду в лицо.

— Ему плохо, — тихо сказала Рыска. — И все хуже, только он не сознается.