Книга Убей меня своей любовью - Маргарита Южина

– А чего, Матвевна, у нас болтают, будто твой-то клад нарыл? Правда ль?

– Да какой же клад? – охала та. – Да мы же только с сада и живем! Да ежли б он клад нашел, неужель мы б так-то жили? Да мой бы знаете сюда чего приволок? Он бы!..

– Да говори, говори, язык-то он ведь не купленный… – недоверчиво кривились бабы, но слишком стариков не донимали – чего их тормошить, незлобные те были.

Но, видно, не рассчитал свои силы Лукич, сердце стало сдавать. Он к младшему сыну:

– Валер, ты б Леньке позвонил, он ведь у нас медик, авось чего дельного присоветует…

Валерий вызвал брата, и приехал тот весьма недовольный. Старший сынок Леонид нечасто баловал стариков своими посещениями – в последний раз приезжал, когда Валерка еще не женат был, а родители и вовсе в городе проживали. Сколько раз звали его, приглашали, а он отмалчивался – не хватало еще ему, фельдшеру, в деревенском навозе ковыряться! Он и вообще был против того, чтоб родители переезжали. Они его не послушались, а теперь пускай сами корячатся. А Валерка, если такой добрый, пусть помогает…

Но в последний раз не приехать не мог. Отец писал в приказном порядке, писал о том, что недолго ему осталось, и Леня, грешным делом, рассчитывал на завещание.

Когда же Леонид увидел отцовские хоромы, в мозгах у мужика помутилось. Забыв про больного отца и про всю родню вместе взятую, он очумело носился по родительским владениям и твердил только одно:

– Так, батя, этот домик на меня перепиши! Тебе уже недолго осталось, а Валерка тяпу раззявит, я его знаю! Мигом все к рукам приберет. И баньку, пап, слышь, и баньку на меня, ага? А уж гараж можешь на Валер… нет, пап, гараж тоже на меня. На кой хрен Валерке гараж, у него и свой такой же!

– Леня, – пытался вразумить сына старик. – Я ведь тебя помочь позвал. Ты б глянул по-научному, что у меня там с сердчишком, а? Барахлит чего-то…

– Ой-й-й, бать, ты уж не мальчик, слава богу, тебе ж уже… Слышь, отец! А чего это Валерка так отстроился, а? С каких шишей? Ты ему, что ль, денег-то давал? Мне ж деревенские говорили – Наум-то, мол, клад нашел! Ты, бать, того, деньги-то не зажимай. Оно ж и мне по наследству-то должны… Я смотрю, ты уж весь клад на Валерку растрёс! А у тебя ведь не один сын-то, а я еще имеюсь!

– Ленька, да какой клад? Чего дураков-то слушать? Они б меньше пропивали, и у них бы все было. Ты вот в соседнюю-то деревушку проедь, у них же все дома такие! А нашим деревенским ничего не надо! Пройди по деревне, погляди – сейчас коров-то держат только четыре семьи! Четыре!

Но Леонид не собирался таскаться по деревне и считать коров. Он видел, что отец богат, а значит – не врут деревенские. И очень мужика обижало, что родной батюшка ну никак не хочет с сыном делиться, а отчего-то все добро утекает к Валерке.

– Лень, ты б переезжал сюда, поможем немножко, глядишь, и сам через годик себе такой же дом отстроишь, – ласково уговаривала мать.

– А чего, Ленька, переезжай, а? – поддержал матушку братец. – Мы вот еще немного и совсем с Олесей сюда переедем. На земле-то можно знаешь как жить!

– Я тебя с земли не вытягиваю! А ты меня не тяни! Умный больно на родительских-то харчах! – зло говорил Леонид и мимоходом бросал отцу грубые шуточки: – Ты, бать, того, не задерживайся на земельке-то. Сам знаешь, пора и честь знать. Только с завещанием не тяни, а то откинешься, а меня рядом и не будет. Валерка вмиг все себе перетянет. У-у-у, эксплуататор! Я, бать, у тебя поживу, подожду, вдруг чего приключится…

– А я ведь, сынок, тебя и вызвал, чтоб не приключилось, – горько бормотал отец и, хмурый, уходил в просторный и ненужный теперь дом.

– Ой, бать! Ну ты как маленький! Шучу я! – кричал Леонид, внимательно приглядываясь к старику – долго ли протянет.

Недолго. То ли сердце старика не выдержало сыновнего напора, то ли помог кто, но только и месяца не прошло – угас Наум Лукич. И когда вскрыли завещание, Леонид чуть не скончался следом. Оказывается, дом, баню, все постройки и весь свой роскошный сад отец завещал матери, а та после своей смерти решила все оставить какому-то семейному детскому дому, а сбережения на своей сберкнижке Наум завещал… внучке – Лене Гориде!

– Да он… он совсем сдурел, да?!! Я ж… я ж сын-то!!! Чо матери-то?! – метался по комнатам сын, начисто забыв про траур. – Да я!.. Я же сюда специально!.. Как боров какой в этой грязи месяц!.. Это мне, мне все полагается!! Я так и знал, что этот Валерка!.. Еще и детский дом приплели!!

Но уже ничего поправить было нельзя. Тогда обделенный сынок решил действовать по-другому. Стал в гости к братцу захаживать, долгие вечера с ним просиживать. Валерка решил, что смерть отца так на брата подействовала, обрадовался даже, да только зря. Чуть больше месяца прошло, как Валерий вдруг внезапно скончался. Районные медики – муж и жена Харитоновы после вскрытия написали, что умер от сердечной недостаточности, а только никто этим медикам не верил. Харитоновы, которые регулярно не вылезали из долгов, отчего-то враз уволились и переехали в городскую квартиру. По странному совпадению, Леонид в это же время перебрался к матери, так как ему стало негде проживать. Правда, он говорил, что разошелся с женой и оставил ей заработанную квартиру, но никаких штампов о бракосочетании и разводе в паспорте у него не имелось, значит, зарегистрирован он не был, а уж, зная Леонида, можно было смело делать вывод, что никому просто так он бы жилье не оставил.

Но это все всплыло значительно позже, тогда же несчастные женщины были слишком раздавлены горем. Единственным их утешителем стал Леонид. А мужика и в самом деле будто подменили. Ходил за обеими, словно нянька, и мать пестовал, и на Олесю дышать боялся, только вот девчонку – Ленку никак приручить не мог. У той был свой утешитель – соседский парнишка Женька, и больно странно он ее утешал. Не успокаивал, как водится, а все больше огонь разжигал.

– Лен, а чой-то дядька этот возле теть Олеси крутится? В мужья, что ль, метит? Дак он по сравнению с дядь Валерой – мокрица! Двухвостка!

– Чего ты, Жень, брат он просто папин… Но такой противный, глаза такие страшные… – передергивало девчонку.

– Тут еще надо подумать – сам ли твой отец помер. Чой-то больно часто к вам этот Ленька двухвостый наведывался.

– Ага… – соглашалась девчонка. – И, главное, с ним сидит, глазки такие сладенькие сделает, а как выйдет, так скулами ворочает, я сама видела…

Никак не мог Леонид с девчонкой совладать, да и не очень-то хотел, чего с ней церемониться, и так уж перед бабами пуделем ходит!

Но время шло, он старался, а женщины все горевали – Олеся и вовсе почернела, перестала выходить на улицу, мать изболелась вся, ссохлась, что бы у нее ни спросил, она только:

– Делай как знаешь, мне теперь уже все равно.

Можно подумать, если Валерки нет, так ради Леонида и жить не стоит. А он старался. Все думал – вдруг мать заметит, как он ее любит да печется о ее здоровье, оценит, что он в этой дыре только ради нее застрял, а город – это ж не село, надо понимать. Он уже и по городскому асфальту соскучился, и по всяким магазинам огромным, и… да чего там говорить – цивилизации ему явно не хватало. Но он терпел, сколько мог, все ждал, когда же матушка прозреет и наконец возьмет да и перепишет на старшего сыночка дом со всеми прибамбасами. А та ничего замечать не собиралась. Похоже, старуха и впрямь уже обитала где-то на небесах. Ну и какое тут терпение выдержит? Леонид стал сдавать. Сначала он начал срываться на Лене. Потом перестал церемониться и с Олесей. Очень скоро вдова брата под его давлением пошла с ним в поселковую администрацию и расписалась.