Книга Гнев - Эрик Эмблер

— Там живет горничная.

— Ее можно на несколько дней отправить погостить к сестре в Канны. Адель даст ей отпуск.

— А ты знаешь, где сейчас Санже?

— Конечно. На побережье, в Италии, около Сан-Ремо. Я могу им позвонить.

— Вряд ли они сейчас захотят нам помогать.

— Почему нет? Мы скоро идем в полицию. Патрик попадет в очень неловкое положение, если мы расскажем всю правду о том, как они с Аделью помогали мне раньше. Позвонить им прямо сейчас?

Я задумался. Вряд ли Сай по-прежнему стережет «Суризетт», и Скурлети почти наверняка вычеркнул виллу из своего списка, поскольку там живут другие люди. Если мы убедим Санже отослать горничную — а про нее известно, что она привыкла «располагать собой» в их отсутствие, — все может сработать.

Я кивнул:

— Хорошо. Стоит попробовать.

Люсии пришлось узнавать номер у оператора. Это была гостиница.

— У них там небольшой заводик, — объяснила она мне, пока ждала ответа, — по разливу безалкогольных напитков. Местные их хорошо знают. Сейчас там устанавливают новое оборудование, и вполне логично, что они приехали проследить.

Когда на звонок ответили, она попросила «синьору Чейз».

— Адель? Это Люсия… да, в порядке… ты читала газеты?.. Да, но возникли трудности… это всего на пару дней, и потом… нет-нет, не больше… нам надо куда-то переехать… ты понимаешь?.. если бы Мари могла поехать навестить сестру… нет-нет, Адель, дорогая, послушай… так будет лучше для всех, пойми… никаких скандалов, никакой огласки… Адель, послушай… да-да, конечно… он поймет.

Она улыбнулась мне:

— Адель советуется с Патриком.

Через полминуты я услышал в трубке голос Санже.

Люсия сказала:

— Привет, Патрик! Спасибо, хорошо. Да, он здесь. Одну секунду.

Она передала мне телефон.

— Он хочет поговорить с тобой.

Санже не стал тратить время на расспросы о моем здоровье, а сразу перешел к делу.

— То, о чем она просит, важно?

— Очень.

— Так, значит, вы еще не заключили сделку?

— Какую сделку?

— Да ладно, — ответил он раздраженно, — я в силах сложить два и два. Если я в прошлый раз свалял дурака, это не значит, что я и дальше буду так себя вести. Я все время думал, почему ты отказался от тридцати тысяч баксов. Мне просто в голову не пришло, что у тебя был вариант получше.

— Тогда не было.

— А сейчас есть?

— В какой-то степени да.

— И насколько больше?

— Вдвое.

Он присвистнул.

— И тебе надо сорок восемь часов, чтобы обстряпать дельце? Так?

— Так.

— А что я с этого буду иметь?

— Неприкосновенность.

— Этого мало. Я хочу чего-нибудь посущественней.

— Подождите минуту.

Люсия безуспешно старалась проследить за ходом разговора.

— Чего он хочет? — спросила она.

— Он почуял запах денег и хочет свою долю.

— Ха! — Она всплеснула руками от возмущения. — Ты видишь, что он за человек?

— Он думает, что речь о шестидесяти тысячах долларов. Что мне ему сказать? Десять процентов?

— Шесть тысяч долларов.

— В данных обстоятельствах оно того стоит. В конце концов, ты все равно получаешь полмиллиона чистыми, даже немного больше. Нам надо где-то укрыться, Люсия.

— Это шантаж.

Она беспомощно пожала плечами.

— Неприкосновенность плюс десять процентов, — сказал я в трубку.

Санже хмыкнул:

— Вот это больше похоже на правду. Когда вы планируете заключить сделку?

— Послезавтра.

— Я скажу Мари, чтобы она оставила ключи в цветочном горшке, рядом с входной дверью. Она уедет завтра утром, на восьмичасовом автобусе. Сразу после этого — дом в вашем распоряжении.

— А нельзя ли раньше? К восьми часам будет совсем светло.

— Все так серьезно? Ладно. Я скажу Мари оставить дверь гаража открытой. Просто заезжайте и оставайтесь там, пока она не уедет. Вы можете ей доверять. Она сделает вид, будто вас не заметила. Но лучше бы она не видела вас в лицо — так будет безопасней. Договорились?

— Договорились.

— До встречи.

II

Мы положили деньги и вторую копию документов в мой чемодан вместе с моими вещами. Затем застелили постель и прибрались в доме, чтобы скрыть наиболее очевидные следы моего присутствия. Хотя Люсию очень расстроил поступок Санже, она по-прежнему не хотела подводить его жену. Чтобы не компрометировать Адель, наши объяснения в полиции не должны были противоречить истории, которую они соорудили вдвоем, когда Адель согласилась ее спрятать. Пока мы убирались, Люсия мне ее пересказала.

Считалось, что Люсия в глаза не видела Адель Санже. Дом в Каннах она сняла еще до смерти полковника Арбиля, написав владелице письмо от имени некой мадам Берг. Они с Арбилем планировали провести здесь лето. Арендная плата была внесена авансом.

Адель Санже, если ее спросят, должна была сказать, что мадам Берг неожиданно приехала на три дня раньше. Позвонив ей по телефону, она рассказала печальную историю о пластической операции и попросила сдвинуть сроки аренды немного вперед. Мадам Санже не видела причин ей отказать. Дом все равно в это время года стоял пустой, а деньги были уже заплачены. Домработнице приказали пустить несчастную мадам Берг в дом. Мадам Санже с ней так и не увиделась.

— Это все прекрасно, — возразил я, — но как мы объясним, почему домработница не видела меня, когда я перебрался к тебе? Я знаю, что у нее плохое зрение, но даже в таком случае…

— Она приходила только по утрам. На это время ты запирался в кладовке.

— Полиция не поверит.

— Да какая разница? Никто уже ничего не докажет. Мы готовы?

Было уже за полночь.

Выключив весь свет, мы тихо вышли из дома. Люсия была одета в широкие брюки, и ей не составило труда перелезть через стену, огораживающую участок. Я поставил цветы на место, и мы двинулись вниз по склону.

Я шел впереди, но поскольку у меня в руках был чемодан, я не мог помочь Люсии. На полпути вниз она поскользнулась и упала в канаву, с нее слетел парик. Нам пришлось его искать. Потом я подвернул лодыжку. Не сильно, но это еще больше осложнило дальнейший спуск. Когда мы добрались до заградительной стенки внизу, нам пришлось отдохнуть, прежде чем выбираться на дорогу. Оказалось, что отверстия для слива, которые я использовал как ступени, когда забирался наверх, отсюда не видно. Пришлось посветить фонариком. К счастью, за то время, что мы спускались вниз, не проехало ни одной машины, однако нам пришлось изрядно понервничать.