Книга Кандидат на убийство - Фридрих Незнанский

Но тут началась кашеверть вокруг Варганова. Некоторое время ему было не до Клавдии Семеновны. А теперь ее заявление, что он, Варганов, вымогал у нее взятку, лежало в деле Варганова. Это стало для главы «Росспиртпрома» болезненным ударом. Варганов не понимал, что заставило эту славную женщину так поступить.

— Поверьте, — признавался он Гордееву, — если бы я собственными глазами не видел это злосчастное заявление, я бы никогда не поверил, что оно вообще существует.

— К сожалению, это так… — говорил Гордеев. — А вы не предполагаете, что именно заставило ее так поступить? Может быть, она все-таки затаила какое-то зло? Может, были недоговоренности? Или ситуация с переводом как-то задела ее профессиональное достоинство?

— Ис-клю-че-но! — раздельно произнес Варганов. — Не забывайте, что новая должность позволяла ей курировать в том числе и главного бухгалтера, то есть она фактически пошла на повышение. Я прекрасно помню, с какой радостью она согласилась. Нет, никаких недоговоренностей не было, это абсолютно точно.

— Но не может же такое произойти совсем без причины, — продолжал настаивать Гордеев.

— Верно, — соглашался Варганов, — и я ума не приложу, что именно было этой причиной…

Гордееву так и не удалось вытянуть из Варганова хоть какой-то вразумительной версии. Оставалось надеяться, что сама Морозова немного прояснит ситуацию.

— Вам чай с молоком или с лимоном? — поинтересовалась Клавдия Семеновна, разливая крепкую заварку по чашкам. На ее круглом лице полыхал яркий румянец.

— С лимоном, пожалуйста… — Гордеев внимательно наблюдал за Морозовой.

«Она волнуется, боится чего-то… — подумал он, внимательно наблюдая за тем, что происходит с женщиной, — значит, что-то скрывает… Ну что ж, попытаемся выяснить».

— Как там Виталий Викторович? — Клавдия Семеновна поставила перед Гордеевым чашку с чаем и пододвинула блюдце с дольками лимона. — Мы все за него очень переживаем…

— А как может чувствовать себя человек в тюрьме? — Гордеев сделал маленький глоток обжигающего чая, поставил чашку на стол и посмотрел на Морозову. — Разумеется, плохо.

— Да, вы правы… Чего это я спрашиваю… — Она опустила глаза, что не укрылось от внимания Гордеева.

— …И особенно когда ему предъявляют все новые обвинения. Ложные обвинения… — подливал масла в огонь Гордеев.

Клавдия Семеновна не ответила — она, не отрываясь, смотрела в свою чашку.

— В том числе от людей, которых он уважает…

— Я знаю… — Клавдия Семеновна отвела взгляд в сторону.

Гордеев внимательно наблюдал за реакцией женщины. Ее руки бессильно лежали на столе. Пальцами правой руки она сжимала чайную ложечку. Энергия, еще минуту назад бившая через край, куда-то улетучилась. Перед Гордеевым сидела осунувшаяся и больная пожилая женщина.

— Я знаю, я уверена… — наконец произнесла она, — Виталий Викторович ни в чем не виноват…

— Вот здесь мы с вами сходимся, — заметил Гордеев.

— Знаете, это человек кристальной честности… — Она продолжала старательно прятать глаза. — Я от него ни разу не видела ничего дурного… Только хорошее.

— Это только ваше мнение, или…

— Нет, что вы! Его уважали, да что там уважали… можно сказать, любили все, кто с ним работал! — горячо возразила Клавдия Семеновна.

— Значит, он пользовался авторитетом?

— Да, и большим!

— Но в таком случае как объяснить ваше заявление следователю Злотникову?.. — Гордеев понял, что пришло время для решающего удара.

Морозова вздрогнула, но глаз не подняла.

— Вы знаете про мое заявление? — упавшим голосом спросила, вернее, даже констатировала она.

— Это моя работа, — пожал плечами Гордеев, — я обязан знакомиться со всеми материалами дела моего подзащитного.

Клавдия Семеновна чуть заметно кивнула и тяжело вздохнула. Гордеев положил две ложки сахара в чашку и опустил туда же кружочек лимона.

— И все же, Клавдия Семеновна, — сделав паузу, вновь спросил он, — как объяснить ваше заявление? Вернее, как сообразуется ваше заявление и то, что вы мне сообщили сейчас, — об уважении, любви, кристальной честности…

— Мое заявление — ложь, — наконец произнесла Морозова, чуть подумав.

Гордеев удивленно поднял брови:

— Вы сделали ложное заявление следователю?

— Да, — твердо сказала она. Силы снова вернулись к Клавдии Семеновне, и она смогла посмотреть в глаза Гордееву.

— Как же так? — развел руками Гордеев. — Вы обманули следствие…

— Мне очень стыдно…

— Но ведь дача заведомо ложных показаний строго карается. Вы знали об этом?

— Знала. — Клавдия Семеновна опять тяжело вздохнула.

— Тогда вы должны объяснить… Почему вы написали такое заявление?

— Почему? — Клавдия Семеновна чуть помедлила. — Хорошо. Я расскажу… Но только вам. Я навела справки и доверяю вам.

— Я вас слушаю, — насторожился Гордеев.

— Но имейте в виду, Юрий Петрович, то, что я вам скажу, вы не сможете использовать в интересах защиты. На следствии я буду настаивать на своем заявлении…

— Хм… Почему?

Клавдия Семеновна решительно поднялась со стула:

— Идемте, только тихо…

Морозова чуть слышно приоткрыла дверь в боковую комнату. В глубине стояла детская кроватка. Свет из прихожей падал на лицо спящей девочки.

— Посмотрите, только тихо… — прошептала Морозова.

Затем, убедившись, что Гордеев увидел девочку, Клавдия Семеновна осторожно прикрыла дверь и знаком велела адвокату вернуться на кухню.

— Это Людочка, — произнесла она грустно.

— Хорошая девочка, — молвил Гордеев, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Как вы думаете, сколько ей лет? — спросила Морозова.

— Лет девять-десять… — ответил Гордеев. Он не успел как следует разглядеть девочку, но в ее возрасте был почти уверен. — Ну, может, одиннадцать…

— Ей восемнадцать лет, — бесстрастно произнесла Клавдия Семеновна. — Скоро будет девятнадцать…

— Сколько?! Но как же?.. — Гордеев с удивлением уставился на Клавдию Семеновну. В возрасте девочки он не мог так сильно ошибиться.

— Она моя внучка… Единственная… Она все, что у меня есть родного… Моя дочь попала в автокатастрофу с мужем, отцом Людочки. Слава погиб сразу, а Люба… — Морозова на мгновение остановилась. Тень прошлого вновь напомнила о себе. Воспоминания переполняли женщину, и она с трудом подбирала слова. — Они тогда ждали Людочку… Врачи два месяца боролись за жизнь Любы. Но спасти не смогли. Она так и не узнала, что у нее дочка… Врачи извлекли восьмимесячную крошку. Девочку выходили в родильном отделении сестры. Спасибо им. Я забрала внучку и с тех пор все время рядом с ней…