Книга Модус вивенди - Дарья Кузнецова

— В свете всей предыстории, как ни стыдно мне это признавать, он бы сказал тебе спасибо, — улыбнулась я в ответ. — Во всяком случае, Савельев явно склоняется именно к этому варианту. Он не говорил?

— Нет, мы с ним… о другом беседовали, — отмахнулся ротмистр. — А вообще да, забавное получается стечение обстоятельств. Кто бы мог подумать тридцать лет назад, что мы с ним так породнимся. Жалко, нет возможности услышать его собственное мнение на сей счет, — хмыкнул он.

— Жалко, — эхом откликнулась я, и на некоторое время мы замолчали.

Отца не любили многие. Особенно иностранные дипломаты и искренне презираемые мной местные либералы. Его осуждали, клеймили страшными словами, и «Кровавый Генерал» были еще самыми мягкими.

Порой в человеческой истории наступают моменты, когда для сохранения порядка необходимо кого-то умыть кровью. Так было, так есть и так будет, пока решительно все человечество вдруг не повзрослеет в морально-историческом смысле. Такова несовершенная человеческая природа, что не всегда и не все понимают по-хорошему. Некоторые воспринимают терпение, мудрость и стремление найти компромисс как проявление слабости. И если в острые опасные моменты находится тот, кому хватает силы воли и личного мужества на решительные действия, порядок восстанавливается очень быстро, но весь «цивилизованный» мир начинает спускать на него собак. А если такого человека не находится, все быстро летит в тартарары, весело подпрыгивая на ухабах.

Генерал Чалов был гениальным стратегом, а еще — человеком, придерживавшимся очень жестких политических взглядов. Для него Империя была всем, и ему было не жаль за нее ни своей, ни чужих жизней. И после его действий во Вторую колониальную, после жестокого подавления восстания Четырех Звезд, положившего той войне конец, он стал в глазах общественности пугалом и главной страшилкой, на некоторое время затмив даже Одержимых. Кровавым Генералом. Потому что именно он отдал тот приказ, по которому с карт галактики стерли одну из обитаемых планет. Она никуда не исчезла, просто живого на ней не осталось. Не Император — командир, руководивший этой операцией. Его Величество наверняка был в курсе, и все происходило с его ведома и одобрения. Но, зная отца, я была уверена, что он добровольно взял на себя этот груз и эту ответственность.

Да, бесчеловечно. Да, безжалостно. Да, погибли миллионы разумных существ, многие из которых были мирными гражданами. Но это прекратило войну, грозившую затянуться на годы и годы, это сохранило страну. Войну прекратил страх. Колонии как-то вдруг решили, что не так уж плохо живется им в лоне Империи.

Но лично мне казалось: они просто поняли, что зарвались.

Многое было сказано в ту войну о бесчеловечности Императора, но соседние человеческие государства тщательно замалчивали тот факт, что колонии прежде вообще-то были необитаемыми мирами, в которые именно Империя вложила уйму сил и денег. Да, многое получила взамен. Вот только Земля обеспечивала своим колонистам условия именно для жизни, а не для выживания, как те самые говорливые соседи. Может быть, зря, и в противном случае у колоний просто не хватало бы сил для бунта?

Я вполне ожидаемо не любила все это вспоминать: никакого практического смысла подобные размышления не несли, только портили настроение. В конце концов, сильнее всего эта история ударила даже не по отцу, а по матери, и, наверное, во многом именно она маму добила, как ни пытался отец ее защитить.

Но сейчас всерьез загрустить и расстроиться я не успела — мы добрались до цели.

— Мне кажется, трехсотлетие Империи отмечали с меньшим размахом, — хмыкнула я, разглядывая толпу народа.

— Тебе кажется, — со смешком возразил Ветров. — Народу на порядок меньше, поверь мне.

Эту парадную залу я знала, она носила название Палаты Чести и по стечению обстоятельств очень гармонировала с моими мрачными мыслями. Здесь обычно проводились торжественные церемонии награждения, показательного наказания — например, в случае разжалования высочайших чинов или лишения кого-то титула, — а также прощания со значимыми фигурами. Здесь бы прощались с отцом, но я настояла на небольшой и скромной церемонии — отец не одобрил бы выставления собственного тела на всеобщее обозрение. Да и мне не хотелось наблюдать фальшивого сочувствия шакалов, злорадствующих об отставке и смерти Кровавого Генерала.

— А мне кажется, что ты выглядишь слишком мрачной для виновницы такого торжества, — задумчиво проговорил мужчина. В зал мы прошли через боковой проход, украдкой, но спрятаться от бдительной автоматики не удалось. Так что как раз в этот момент красивый поставленный мужской голос, объявлявший гостей, дошел и до наших имен.

— Отца вспомнила, — честно призналась я, легким поклоном отвечая на приветствие проходящего мимо знакомого, и обернулась к Одержимому. — Мне всегда бывает грустно, когда я его вспоминаю, — слишком рано он ушел. — Улыбнулась, но улыбка получилась довольно бледной. Игорь в ответ слегка приобнял меня за талию и поднес к губам мою руку, целуя ладонь.

— Я сейчас скажу, наверное, банальность, но благодаря тебе он не ушел. И это не попытка утешить, это факт. Я… знаю, о чем говорю, — усмехнулся он, серьезно глядя на меня.

Странно, но, несмотря на упомянутую банальность сказанного, ему сейчас действительно очень легко было поверить. Наверное, я просто привыкла, что этот человек никогда не врет, особенно в серьезных вопросах.

Очень захотелось обнять его в ответ. Крепко прижаться, уткнувшись лицом в черный мундир на груди, и забыть о существовании окружающего мира. И я даже как будто подалась вперед, чтобы воплотить это стремление в жизнь, но в нашу хрупкую иллюзию обособленности безжалостно ворвался веселый голос.

— Как бы мне ни было неловко нарушать подобную идиллию, но я вынужден это сделать!

Мы с Игорем одновременно вздрогнули, как застигнутые на месте преступления воришки, и синхронно обернулись. Мужчина выпустил мою ладонь, но, к собственному удовольствию, я продолжала ощущать его руку на талии.

— Ваше Высочество, — точно так же в унисон поздоровались, вызвав у цесаревича лучезарную улыбку.

— Надо же, я полагал, вы окончательно потеряли связь с реальностью, — он насмешливо качнул головой.

— Мы были к тому близки, но нас прервали, — хмыкнул Одержимый.

— Рад видеть вас обоих в добром здравии и столь приподнятом настроении, — тем временем продолжил наследник. — Ваша Светлость, вы сегодня еще прекраснее, чем обычно, и я даже догадываюсь, кто этому поспособствовал, — кивнул он мне.

— Благодарю, Ваше Высочество.

— Прошу прощения, но поздравлять и награждать вас без вашего участия будет весьма затруднительно, — рассмеялся молодой человек, разводя руками. — Так что следуйте за мной, проводить торжественную церемонию в углу не слишком-то приятно.

— Получать награду — это, бесспорно, куда приятней, чем получать… выговор, — на последнем слове Ветров слегка запнулся, а я даже примерно догадалась, какое слово он хотел употребить. Мужчина предложил мне локоть, и я за него с удовольствием ухватилась. — Но почему вы не предупредили, что в протоколе вечера предусмотрено подобное?