Книга Анабиоз - Илья Бушмин

— Ага, — засиял я наивной улыбкой деревенского простачка. Все строго по инструкции. — Так, сейчас, айн момент!

Я ломанулся к стойке. Поспешно шагнул назад, чтобы прижать к груди драгоценную сумку. Смутился, поняв, что это лишнее. Опять направился к стойке. И даже умудрился оступиться и чуть не упал, причем вышло это случайно. Слишком хорошо вошел в роль.

Пряча улыбку, бармен принялся наливать мне вино. И неожиданно заговорил:

— На автобусе? Домой, в смысле, на автобусе едешь?

— Что? А, ну да, конечно.

— С пригородного автовокзала? Вот отсюда?

— Конечно.

— Тут у нас и маршрутки ходят. И таксисты шабашат. Ну, знаете, всю машину пассажиров набирают…

— Знаю, конечно. Но я лучше на автобусе. Сто лет не ездил на автобусах. Эх, машинка моя, скучать буду… Но деньги нужны срочно. Знаете, кредиты и все такое.

— Кредиты — это да, — согласился бармен. Отличная фраза. Самое главное, с глубоким смыслом. Нужно начать коллекционировать универсальные фразы на любой случай жизни. «Сигаретки не найдется?» — «Сигареты — это да». «Девушка, можно с вами познакомиться?» — «Знакомство — это да». Придумавший это был чертов гений.

Вернувшись за столик и с широкой тупой улыбкой поставив бокал перед брюнеткой, я поднял бутылку для тоста. Брюнетка сделала то же самое.

— Меня, кстати, Алина зовут.

Алина. Вот оно что. Ну здравствуй, Алина.

— А меня Леша.

— Красивое имя.

— Твое тоже. Да и ты… — я потупил глаза, не зная, правильно ли я это делаю. Никогда так не поступал. Да и зачем?

— За знакомство, Леш.

Алина обольстительно улыбнулась. Мы чокнулись и выпили. В кармане завибрировал телефон. Опять сообщение от оперов. Их СМС-активность начинала доставать. Деланно вздохнув, я поделился со своей новой «подругой»:

— Мама, наверное.

Я достал телефон, открыл сообщение. Текст был простой и лаконичный. «Колеса уже в пиве, осторожно!».

Теперь было понятно, почему молчаливый бармен вдруг живо заинтересовался моей судьбой. Он просто отвлекал лоха, пока клофелинщица подсыпала свою дрянь мне в пойло. Впрочем, я догадывался. Поэтому глоток пива сделал скромный.

— Точно, мама, — улыбнулся я Алине. — Волнуется. Боится, что я в какой-нибудь бар заверну.

Алина засмеялась:

— Не просто так боится, я посмотрю.

Надо отдать должное, клофелинщица была чертовски хороша. В другое время и в другом месте, да еще и без свидетелей в виде наблюдавших за каждым моим шагом и словом оперов, я бы с удовольствием переспал бы с этой брюнеткой.

При воспоминании о сексе я тут же вспомнил Женю. Ее глаза. Мысленно выругался.

Мысли в голове ворочались медленно и со скрипом.

— Алиночка… Мне это, в туалет сейчас сходить надо. Ты же никуда не уйдешь? — я кивнул на сумку. — С сумкой как-то неудобно в сортир тащиться.

— Конечно, я буду здесь, — томно улыбнулась Алина и облизала губы. Губы были ярко красными. Что надо губы.

Я сделал глоток пива, улыбнулся ей напоследок и поплелся в конец зала. За поворотом был узкий коридорчик: впереди дверной проем в подсобные служебные помещения «Эвереста», справа дверь в туалет. Я торкнулся. К счастью, открыто. Вошел, налетев на дверной косяк и больно ударившись плечом, и закрыл за собой. После чего сразу же выплюнул в раковину пиво, которое нес от самого столика.

Черт побери, я пьян вдрызг. Всего с одной кружки пива. Или с одной кружки пива плюс один глоток того же самого пива, но сдобренного гигантской порцией клофелина. Таблеток — или порошка, кто их знает? — Алина не пожалела, раз такой эффект появился после жалкого глотка.

В дверь торкнулись.

— Занято, — пробубнил я. Открыл кран и умылся, чтобы освежиться. Стало чуть получше, но мозг словно проваливался куда-то, а перед глазами периодически плыло. Я шагнул назад к двери и открыл ее.

А вот это неожиданно.

А вот это чертовски неожиданно!

Прямо передо мной стоял Потап. Рыжий Миша собственной персоной. Рядом с ним возвышался взлохмаченный упырь с глазами наркомана. Не веря своим глазам, я открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Потап опередил меня.

— Ну привет, чушок.

А потом его рука резко дернулась. Краем глаза я успел заметить металлический кастет, закрывавший костяшки его кисти. Кастет врезался мне в челюсть. Пламенем вспыхнула боль. А потом в глазах все поплыло, и я провалился в темноту.

… — Чушок…

Какие-то вспышки и мутные силуэты, загорающие и тут же исчезающе на черном полотне.

— …Эй, ты!..

Что-то ударило меня в грудь, и в глазах взорвались красные пляшущие человечки. Навалилось удушье. Я услышал, как застонал, и сознание стремительно вернулось, чтобы спасать жизнь.

Я валялся на полу в квадратном помещении, заваленном коробками и металлическими бочонками с пивом. Руки крепко связаны за спиной. Повел головой и нащупал затылком стену. Хватая воздух, я инстинктивно сел и отполз, вжавшись в стену спиной.

Рыжий и наркоман возвышались надо мной. У Рыжего была в руках бейсбольная бита, которой он помахивал, с лютой ненавистью взирая на меня сверху-вниз.

— Оклемался?

Рыжий с силой врезал мне битой по груди. Я стремительно выдохнул и выгнулся вправо, чтобы смягчить удар. Кости затрещали. Болью взорвалась грудина, ребра и даже голова. Боль пылала, посылая лихорадочные нервные импульсы по всему телу. Пытаясь отдышаться, я хрипел и смотрел, как дергаются в агонии мои ноги.

Забавно. В такие моменты кажется, что ты существуешь не в теле, а где-то в другом месте. И, усевшись поудобнее, наблюдаешь за корчащимся от боли организмом так, словно смотришь кино.

Сквозь звон в ушах я расслышал словно далекий голос наркомана:

— Это точно он?

— Говорю тебе, б…, он. Я ж говорил, что нарисуется!

— Какой-то он хилый, — усомнился наркоман. — И вот этот задрот тебя раком нагнул?

Рыжий Потап оскорбился.

— Я ж те говорил, б… дь, что он неожиданно! Я говорил?

— Говорил, говорил, харэ орать, — наркоман повернулся ко мне. — Ну, б…? Че скажешь, перед тем как мы тебя опустим, б…?

— Фотка в кармане, — сказал я.

— Чего?

— Фотка в кармане. Внутренний карман джинсовки.

Наркоман переглянулся с Потапом. Дернул меня за джинсовку и выудил из кармана свернутую вчетверо листовку. Развернул. Посмотрел на фотографию Сергея. Потап разозлился:

— Опять он со своей фоткой! Чепушило, ты задрал!

Не обращая на него внимания, я спросил у наркомана: