Книга Феликс Дзержинский. Вся правда о первом чекисте - Сергей Кредов

Через пять дней Феликс Эдмундович поручает принять дополнительные меры:

«Надо коммунистам-саперам обследовать все дворы, подвалы, нижние этажи домов и церквей около Кремля и в самом Кремле. Наблюдать, не вывозится ли оттуда земля. Производить круглосуточно массовые обыски в домах и на улицах, арестовывая подозрительных. На железных дорогах за несколько станций до Москвы проверять всех пассажиров. Белые готовят террористические акты, их можно предотвратить только массовыми беспрерывными операциями. Кроме того, делать обыски у проходивших по старым контрреволюционным делам…».

Подкопов под Кремль обнаружено не было.

1 июля Ксенофонтов получает из Харькова еще одно сообщение:

«Ксендзы в деле организации шпионажа и заговоров играют крупную роль. Все ксендзы должны быть взяты на учет. Надо иметь своих женщин-католичек, но не верующих, посылать их на исповедь, и таким путем проникать в ксендзовскую конспирацию. Надо подумать об организации такой разведки».

«Подумать», конечно, о ней можно… А работать кому, если скрупулезно выполнять такие распоряжения?

В 1925 году Дзержинский и Сталин побывали в театре. Тем же вечером Феликс Эдмундович направил записку своему секретарю Беленькому:

«Сегодня при входе с тов. Сталиным в театр и около дверей заметил подозрительное лицо, читавшее объявление, но очень зорко осмотревшее автомобиль, на котором мы приехали, и нас. При выходе из театра тоже какой-то тип стоял (другой) и тоже читал объявление. Если это не наши, то, безусловно, надо понаблюдать. Выясните и сообщите».

И в театре заботы о безопасности не отпускают. Что это, если не признаки профессиональной деформации на почве стрессов и переутомления?

…Борьба с махновщиной в Екатеринославской губернии, которую вел в мае – июле Дзержинский, заметного успеха не принесла. Условия не созрели. В начале октября Махно в очередной раз ненадолго помирится с советской властью – заключит соглашение с командующим Южным фронтом Фрунзе о совместных действиях в Крыму против Врангеля. И погуляет еще на Украине почти год. Некоторых его видных сподвижников советская власть простит. Например, Каретникова, водившего бригаду махновцев на штурм Перекопа. А бывший адъютант батьки Лепетченко станет продавцом мороженого в Гуляйполе.

25 апреля Начальник Польши Юзеф Пилсудский начал поход на Киев. Казалось бы, польскому народу, воссоединившемуся после стольких испытаний, хватало и насущных мирных задач. Но Пилсудский не без оснований полагал: под миссию «устранить угрозу с Востока» можно быстро привлечь ресурсы западных стран и обозначить важную роль Польши в мире. За год с небольшим ему удалось собрать и вооружить армию численностью в 700 тысяч человек.

Начальник Польши возлагал надежды на союз с Петлюрой, которого он называл лидером независимой Украины. Присутствие польских солдат на «ничейной» в тот момент земле преподносилось как временное – приблизительно до осени. Красная армия отступала, не ввязываясь в крупные сражения. Уже 7 мая польские солдаты маршировали по Крещатику. Власть на Украине за три года сменилась в 15-й раз! А дальше произошло то, что уже не раз случалось в Гражданскую: освободители очень быстро стали восприниматься оккупантами. Украинские крестьяне поняли, что им придется полгода кормить еще и эту армию.

Современный украинский историк пишет:

«На территории правобережной Украины население вначале дружественно встречало польские войска, но вскоре испытало разочарование. Польская военная администрация никак не помогала создавать независимое украинское государство. Более того, вместе с войсками появились польские помещики с намерением вернуть бывшую собственность».

Рядом с Пилсудским – неугомонный Савинков. О согласовании действий с поляками пытались договориться Деникин и Врангель. К концу Гражданской противники советской власти готовы блокироваться с кем угодно. Но преобладающее настроение в Республике – патриотический подъем. Множество белых офицеров переходит в ряды Красной армии. «Покраснел» тогда даже великий князь Александр Михайлович, написавший позднее:

«Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев… Я всей душою желал победы Красной армии».

В начале июня Конармия прорывает фронт, и советские войска переходят в наступление. 13 августа бои идут уже в предместьях Варшавы. Голова у большевистского руководства закружилась. Показалась осуществимой идея о мировой революции, за Варшавой замаячила другая цель – Берлин….

В конце июля Дзержинский оставляет Харьков и отправляется в Вильно, а затем в Белосток – крупный промышленный город, только что занятый Красной армией. Здесь создается прообраз будущего правительства социалистической Польши – Польский революционный комитет, Польревком, в который входят старые социалисты Мархлевский, Дзержинский, Кон и другие. Они с жаром принимаются за составление манифестов, которые могли бы покорить сердца поляков. Какую земельную программу предложить? Как распорядиться помещичьими владениями? Все революционеры согласны, что имущество и землю у помещиков надо отнять. Но кому передать? Феликс Эдмундович предлагает избрать проверенный российский вариант: распределить землю среди бедняков. Однако победила другая точка зрения: основную часть имущества и земли помещиков передать коммунам сельских пролетариев, коих (пролетариев) в стране много.

Феликс Эдмундович, как обычно, чрезвычайно деятелен. В первые две недели августа он выступает на митингах, организует поставки продовольствия, промышленных товаров, требует от ЦК присылать поляков-коммунистов, налаживает выпуск агитационной литературы, пытается запустить остановившиеся фабрики, занимается расквартированием красноармейцев в Белостоке…

И все это напрасно. Население Польши не примет правительства, которое прибыло в обозе российской армии. Взять Варшаву невозможно – такого развития событий не допустят и западные страны. Лучшим вариантом для Советской России было заключить мир в тот момент, когда Красная армия владела инициативой.

Деятелям из Польревкома прежде всего и следовало бы это понимать. Но они во власти старых, вдруг проснувшихся надежд. В Варшаве их ждут – убеждают себя и дезинформируют Москву.

В телеграммах Ленину Дзержинский желаемое выдает за действительное.

6 августа:

«…Капиталы из Варшавы эвакуированы, буржуазия уезжает массами в Познань; по сведениям, правительство тоже предполагает туда эвакуироваться. Армия, кроме познанцев, разваливается, дезертирство огромное… Важнейшей задачей считаем организацию польской Красной армии…»

15 августа:

«…По сведениям из третьей армии, в Варшаве волнения. Требуют оставления белыми властями города без боя. Настроение среди оставшихся железнодорожников благоприятное… Настроение белостокских рабочих повышенное. Во вторник состоялся многотысячный праздник труда по поводу открытия фабрик… Приступлено к организации польского советского полка в Белостоке на принципе добровольчества… В польском коридоре местное население встречает армию восторженно, активно помогает… Вопрос о земельной политике будет рассмотрен в полном объеме в Варшаве, куда едем сегодня…»