Книга Львы и Драконы - Виктор Ночкин

— Это я слышал… но справятся ли они?..

Тем временем «хорошие исполнители» брели под дождем к флигелю, примостившемуся за церковью. Дунт ворчал:

— Не попадись ты с поличным, мы бы до сих пор сидели на острове блаженного Лунпа в тепле и сытости.

— Между прочим, стащить золото было твоей идеей, — огрызнулся Тонвер.

— А попался ты. Ладно, уже близко. На каком слове?

— Как обычно, на «аминь».

Походка монахов изменилась — теперь они брели, раскачиваясь и шатаясь, будто были в стельку пьяны. Тонвер, икая и растягивая слова, будто говорить ему был тяжело, завел:

— …И ты не сможешь отрицать, брат, что твой блаженный Энтуагл был самый настоящий маньяк!

— Ик!

— Да, да! Он был ненормальный! Так написано у Мерка Нового!

— А в «Серебряной легенде»… Ик!.. такого не написано.

— Напишут тебе в «Серебряной легенде» правду, держи карман шире. Я читал сочинения Мерка Нового и ведаю истину.

— Ты черпал из грязного источника! Ик!

Монахи приблизились к парочке, наблюдающей за светящимся окошком флигеля, незнакомцы синхронно сунули руки под плащи, но, увидев (и учуяв!), что перед ними подвыпившие монахи, расслабились.

— Ну и что? Из грязного, из чистого… Все, что от Гилфинга, прими со смирением, как сказал блаженный Лунп, поднимая оброненный кошелек!

Шпионы с явным интересом прислушивались к спору монахов. А те, будто увлеклись и не замечали ни притаившихся под стеной, ни дождевых капель, стекающих по лицам.

— Но он же и сказал, что все уродство… ик!.. от Гангмара, когда уродливый купец принялся доказывать, что кошелек принадлежит ему. Ик! «Не Гангмаром ли ты послан, урод?» — вопросил блаженный. И треснул наглеца посохом. Ик!

— Это верно блаженный заметил, — кивнул Тонвер. С его носа слетела дождевая капля. — За кошелек… ик!.. За кошелек, конечно, стоило и не так урода приложить.

— Ох, стоило!

— Аминь!

Толстяк Тонвер выхватил из рукава большой нож и с неожиданной в тучном теле силой всадил одному из незнакомцев под челюсть. Длинное лезвие проткнуло язык и мгновенно вошло в мозг. Долговязый Дунт схватил своего противника за горло, сдавил, и тут же ударил его ножом в грудь. Шпион захрипел, но рука на горле погасила звук. Тонвер с натугой выдернул клинок, а Дунт разжал пальцы — два тела рухнули одновременно. Монахи подхватили убитых подмышки и уволокли в тень, а затем заняли их место. В дальнем конце переулка показалась фигура, облепленная мокрым плащом — третий незнакомец. Увидев два силуэта, он спокойно удалился. Едва чужак скрылся за углом, Дунт поспешил за старшим монахом, а Тонвер обшарил карманы убитых… Когда появились двое монахов, не принимавших участия в стычке, «хорошие исполнители» отправились подкараулить третьего шпиона.

Старший постучал в дверь флигеля, раздались шаркающие шаги, и на пороге появился подслеповато моргающий мужчина со свечой в руке.

— Отец Когер, мы посланы к вам его высокопреосвященством архиепископом. Вот письмо, ознакомьтесь.

— О, какая честь… Проходите, братья, проходите…

— К сожалению, нам некогда. Одевайтесь, — велел старший. — Вы немедленно отправляетесь в Ванетинию.

— Но ворота уже закрыты… и…

— Мне отопрут.

Тут появились Тонвер с Дунтом. Тонвер потирал кулак, а Дунт вытирал кровь с лезвия ножа.

— На вас, брат Когер, готовилось покушение, нам удалось обезвредить убийц.

— Гевцы, — пояснил Тонвер.

— Собирайтесь, брат, — с нажимом повторил старший. — Мне велено спешить.

— Да, да… я сейчас…

* * *

Прежде, чем двинуть по дороге, Дартих тщательно умылся в весело журчащем ручейке. Его спутник только теперь подумал, как мерзко, должно быть, выглядит нынче он сам — судя по измызганному коротышке. Парень оглядел собственный плащ, прожженный в нескольких местах и с излохмаченными краями, посмотрел на свои грязные ладони и тоже пошел к ручью. Раньше, в той, прежней жизни, ему в голову не приходило думать о собственной внешности, он всегда был чист и ухожен, но это было не его заботой.

Умывшись и отряхнув лесной сор с одежды, путники выбрались на тракт и зашагали на восток. Дорога шла по слегка всхолмленной местности, Малые горы остались на юге.

— Похоже, места здесь не слишком-то обжитые, — заметил Дартих, — никого не видать.

— А дорога наезженная, смотри, сколько следов, — заметил парень, спеша поддержать разговор. Не часто хозяин обращался к нему вот так — просто.

— Гномы же прошли, — пояснил коротышка. — О, гляди! А это кто?

По дороге навстречу им брел незнакомец — и, похоже, снова гном. Этот был не похож на суровых воинов из давешнего каравана. Он шел, едва переставляя ноги, одежды карлика были изодраны и запятнаны темным, борода всклокочена, а через пол-лица шел свежий порез, едва запекшийся. Левая рука обмотана тряпкой, с которой время от времени в дорожную пыль падают красные капли. Заметив встречных, нелюдь остановился и вытащил из-за пояса топорик на короткой рукояти. Юноша попятился, но хозяин, подтянув парня за цепь, подошел поближе и поглядел на гнома, Тот, видно, совсем обессилел и просто стоял, наблюдая за приближающейся парочкой.

— Что, гонятся за тобой? — поинтересовался Дартих. — Тогда так не уйдешь. Ты ж на ногах едва держишься.

Гном смолчал, в его огромных глазах была тоска.

— Если заплатишь, я тебя спрячу, — пообещал Дартих.

Карлик разлепил запекшиеся губы.

— Сколько?

— А все, что имеешь. Если нет, преследователи до тебя доберутся. Зачем тебе тогда серебро?

Гном подумал и вытащил из-за пазухи мешочек. Серебро он доставал левой рукой, в правой по-прежнему держал топор. Мешочек полетел к Дартиху, тот поймал и, указав большим пальцем за спину, сказал:

— Час назад по дороге прошли твои. Много, несколько сотен. Поднимись по склону и спрячься. Отдышись, успокойся. На дорогу больше не выходи, мало ли что… а в лесу людей нет. Двигай за кустами вдоль тракта, ищи, где твои свернут — по следам увидишь. У них ослы с поклажей, они далеко не уйдут. Ты догонишь. А тех, кто за тобой гонится, я отведу. Да, перевяжи руку-то получше. Тугую повязку выше раны, понял? Чтобы артерию перетянуть.

Дартих с юнцом посторонились, и гном бочком, не спуская с них глаз, убрался в придорожные кусты. Шуршание и качающиеся ветки отмечали его путь. Коротышка в кафтане со споротым гербом взвесил на ладони звякающий мешочек и, затаптывая кровавые капли, указывающие, где гном сошел с тракта, пояснил спутнику:

— Гномы — дураки. Одно слово, нелюди… Почему он мне поверил? И почему сам не догадался с дороги свернуть? Дурак, как ни смотри. Ладно, идем. Если кого встретим, молчи, я сам все, что нужно, скажу.