Книга Любовь побеждает все - Мари Клармон

Боже, она не двигалась. Не двигалась!

Лежавший недалеко от нее Дэн приподнялся на локтях. Его грязное лицо исказилось от страха. Йен медленно шагнул к нему. Он ничего не спрашивал, потому что и так знал, кто послал этих двоих и что им было приказано делать. Поэтому Йен собирался их убить.

Дэн вытащил нож, и его серебристое лезвие сверкнуло в свете луны. Йен кинулся на мужчину сверху и попытался выхватить оружие. Дэн, равный ему по росту, стал брыкаться. И тогда в Йена словно вселился демон — он со всей силы ударил лбом грязное лицо противника, ломая ему нос. Дэн заорал, по его лицу потекла кровь. Боль была настолько сильной, что он расслабил ладонь, и Йен выхватил из нее нож, а потом наклонился и прижал коленом шею Дэна.

Воздух прорезал крик, и Йен обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как напарник Дэна заносит над ним нож. Он выбросил руку навстречу его запястью, но клинок успел задеть плечо, и острая боль пронзила тело Йена. Это, однако, не помешало ему с такой силой выбить нож из пальцев нападавшего, что тот отлетел в сторону.

— Йен! — крикнула Ева.

Ее голос не остановил его, а лишь усилил желание защитить Еву любой ценой. Он опять уперся коленом в горло Дэна. Тот сначала дергался, а потом затих.

Его подельник отступил, с ужасом глядя на мертвеца.

— Т-ты с ума с-сошел.

У Йена лилась кровь из раны на плече, но ему было все равно. Он быстро встал и схватил нож, лежавший на мокрой траве, а потом пошел вперед с двумя клинками в обеих руках. Мужчина стал пятиться назад.

— Т-ты совсем спятил! — заорал он.

Но Йен молча шел к нему. Сначала он метнул первый нож, и тот попал врагу в плечо. Дикий крик вырвался из его горла, и мужчина чуть не упал от боли. Схватившись рукой за рану, он взмолился:

— Слушай, давай договоримся.

Йен взвесил рукой второй нож, решая, в какую часть тела его всадить. Кадык на шее у вора запрыгал, в глазах вспыхнула паника.

— Пожалуйста, я скажу тебе все…

— Нам не о чем говорить.

Действительно, что он мог рассказать ему? Что его наняла миссис Палмер, которая приказала выкрасть и привезти Еву?

Йен сглотнул и посмотрел краем глаза на тело Дэна, а потом опять на мужчину, который вымаливал у него право на жизнь. Затем он медленно опустил нож. Жажда крови потихоньку угасала в нем, и очень скоро Йен понял, что не сможет убить еще раз. Во всяком случае, не на глазах у Евы.

— Беги, мерзавец, — сказал он. — Беги.

Мужчина отчаянно закивал и, не говоря ни слова, развернулся и бросился прочь. Его тяжелое дыхание и стук сапогов по мокрой земле вскоре растворились в темноте ночи.

Йен всадил нож в дерн и повернулся к Еве. Она стояла на коленях, ее белая рубашка была испачкана грязью. Бледное лицо сияло, как звезда, на фоне мрака ночи. Ева протянула ему дрожащую руку, ожидая, что он поможет ей.

Йен вдохнул холодный воздух, чувствуя, как страх уходит из его сердца. Он бросился к ней и упал на колени.

— Ева, — хрипло выдохнул Йен, проводя ладонями по ее обнаженным рукам, — я чуть не потерял тебя.

В ответ она обняла его и прижалась своим худым телом к его груди, а потом заглянула ему в глаза.

— Ты никогда не потеряешь меня, — проговорила Ева.

После этих слов Йен наклонил голову и накрыл ее губы поцелуем победителя, забирая то, что ему принадлежит. И всегда принадлежало. Ева простонала и на мгновение напряглась, а потом сдалась его требовательным ласкам. Ее руки жадно обхватили Йена за плечи, притягивая его так близко к себе, что, казалось, еще немного — и их тела сольются в одно целое.

Йен запустил руки Еве в волосы, подчиняясь горячему желанию сделать ее своей навсегда. Она разомкнула губы, жаждая ощутить более глубокий поцелуй, и он погрузил язык внутрь с такой же страстью, с какой Йен хотел вонзить свою плоть в ее сладкое лоно.

Но пока Йену было достаточно одного поцелуя. Они пережили все: ужас потери, радость победы и триумф над врагами — и теперь целовались так самозабвенно, что все мысли вылетели у него из головы. Сладость поцелуя отравляла Йена, и только одна мысль занимала сердце: «Ева — моя».

Ее рука спустилась вниз по плечу, и Ева замерла. Йен поморщился. Сквозь дымку страсти его накрыла пронзительная боль. Ева осторожно отстранилась, а потом взглянула на свои пальцы, которые блестели от чего-то черного.

— Боже мой, — проговорила Ева опухшими от поцелуя губами.

— Это пустяки, — ответил Йен, вспоминая то жгучее чувство ненависти, которое заставило его убить человека.

Ева вытерла пальцы о рубашку, а потом взяла его лицо в ладони и серьезно сказала:

— Нет, не пустяки. — Ева держала его крепко, словно боялась, что он может в любой момент исчезнуть. В ее глазах горел огонь. — Они могли убить тебя, разве непонятно? — Голос у Евы был глухой, срывающийся. Йен никогда не слышал, чтобы она так говорила. — Я бы не перенесла этого.

— Ева…

— Нет. — Она отпустила его и встала, а потом устремила взгляд в темноту. — Это произошло из-за меня, — выдавила Ева и с трудом пошла вперед, переступая босыми ногами по мокрой траве.

— Не надо, — сказал Йен.

Он не мог выносить боль в ее голосе и хотел опять прижать Еву к своей груди, где ей и следовало сейчас быть. Йен вскочил на ноги, игнорируя боль в плече. Ева повернулась к нему. Ее лицо пылало.

— Что не надо? Говорить правду? — Ева яростно закачала головой, и рубашка сползла с ее плеча, обнажая бледную кожу. — Ты и так слишком много раз рисковал своей жизнью.

Йен подошел к ней сзади и нежно поцеловал основание шеи. Он боялся того, что скажет Ева, и, желая остановить ее, повернул ее к себе. Йен знал, что поцелуй ничего не изменит, но хотел попробовать. На этот раз он коснулся губ Евы мягко и трепетно. И это сразу разбудило в нем тот голос, который твердил, что она пренадлежит ему.

Ева расслабилась в его руках и прильнула к груди, словно боялась, что их близость сейчас исчезнет. Счастье и гордость, что она сразу приняла его, заполняли сердце Йена, и он нежно взял в ладони ее лицо, поднимая его к своим губам.

Их языки ласкали друг друга, и Йен чувствовал, как в нем пробуждалась страсть. Не важно, что говорил мир или сама Ева, она была только его. Наконец Йен осторожно прервал поцелуй, несмотря на то, что кровь бурлила в его теле от желания заняться с ней любовью. Если бы он мог, то прямо сейчас положил бы Еву на землю, с которой ее чуть не забрали у него. Но она заслуживала гораздо большего, чем холод и мокрая трава.

— Ты моя, и я буду защищать тебя.

— Нет, — вдруг резко заявила она, — я не позволю тебе.

Йен замер от таких слов, пронзивших тишину весенней ночи. Холод побежал по его спине.

— Почему?